Онлайн книга «Третья жертва»
|
Рейни досталась самая нескучная работа – составить список прибрежных отелей. Не слишком далеко от Бейкерсвиля. Не слишком далеко от Сисайда. Может быть, комната в доме, снятая у какой-нибудь тихой старушки. Или редко используемый охотничий домик. Рейни и не представляла, как много в окрестностях ее городка мест, где можно укрыться от посторонних глаз. Так что работа ей досталась незавидная. День получился долгий. Все устали и едва держались на ногах. Люк и Сандерс отправились домой первыми. Рейни и Пирс ехали молча. На въезде в город Рейни остановилась у вечернего магазина – купить упаковку пива. Потом по молчаливому уговору вместе отправились в отель Куинси. Здесь у них случился неловкий момент. Рейни осталась на пороге с бутылкой «Будвайзера». Куинси стоял в центре комнаты, обозревая пространство с таким видом, будто лишь сейчас осознал, сколь оно мало и интимно. Подумав, он выдвинул из-под шаткого стола два стула. Рейни демонстративно их обошла и направилась прямиком к кровати. Пирс ничего не сказал. Потом сбросил пиджак, стащил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и сел на матрас, почти рядом с ней. С этого угла прочитать выражение его лица было трудно. Одна половина попадала под свет прикроватной лампы, другая пряталась в тени. О чем он думает после таких вот дней? Рейни не знала. Жив ли в нем еще азарт охоты? Или адреналин уже уходит, оставляя трезвое осознание того простого факта, что в мир пришел очередной злодей? Что еще одним хищником стало больше? Устал ли он? Она устала. Она нервничала и уступала тому настроению, в котором и сама себе не доверяла. В голове эхом отдавались слова Джорджа Уокера. А как смутился Карр, когда ему поневоле пришлось упомянуть старое обвинение, что это она убила свою мать!.. Ей надо быть более толстокожей. Сегодня не получилось. Не хватало уверенности, свежести и осточертело притворяться, будто она знает, что делает, хотя на самом деле давно уже не знает, а расследование только запутывается еще больше. Что-то она расслабилась сегодня. Что-то ее потянуло на романтику. Рейни смотрела на Куинси и видела его мускулистую грудь под рубашкой, полоску темно-каштановых волос. Сильный, надежный мужчина. Положить бы голову ему на грудь… Слушать, как бьется под ухом его сердце… Обнимет ли он ее, прижмет ли к себе, как делают герои в кино? Ее никогда так не обнимали. Разве что похлопывали добродушно по плечу. Или пониже спины, намекая, что не прочь развлечься. Ее не ласкали, не баловали нежными прикосновениями, и она как-то обходилась без этого. До сегодняшнего дня. Рейни взяла из упаковки две бутылки. Бросила одну Куинси, другую пристроила к краю прикроватного столика и ударила по крышке основанием ладони. Над горлышком тут же поднялось холодное облачко тумана. Рейни глубоко вдохнула, втягивая в себя горьковатый вкус хмеля, катая его на языке. Черт. Чего бы она ни отдала за один только глоток. Долгий, успокаивающий, пьянящий глоток… Но вместо этого она прислонилась к деревянному изголовью старой кровати и прижала бутылку к животу. Куинси так и не открыл свою. Стоял и смотрел на Рейни цепкими темными глазами. – Поговори со мной, – тихо сказала она. – О каком разговоре может быть речь… – Заткнись и поговори со мной. Он вскинул бровь, отмечая явное противоречие в ее требовании. – Какая она, твоя бывшая? – Господи, ты меня убиваешь. Рейни выпрямилась. Посмотрела ему в глаза. – Я серьезно. Какая она? Куинси вздохнул и, решив, что она настроена серьезно, снял крышку и приложился к горлышку. Потом устроился поудобнее на середине кровати. Рейни сидела, подобрав под себя ноги, и ее пальцы почти касались его бедра. Она смотрела на его горло в открытом вороте белой рубашки и не могла оторваться. – Бетти – хорошая мать, – сказал наконец Куинси. – И замечательно заботится о наших дочерях… дочери. Дочерях. – Как вы познакомились? – В колледже. Мне хотелось получить докторскую по психологии. – Она психолог? – Нет. Бетти из богатой семьи. Колледж был нужен ей только для того, чтобы встретить подходящего мужа. Жаль. Она очень умная. – Красивая? Куинси ответил не сразу и осторожно. – Возраст ее не испортил, – бесстрастно сказал он. – Красивая, умная, хорошая мать… Ты скучаешь по ней? – Нет. – Твердо и решительно. – Почему? – Наш брак умер давно. Когда мы познакомились, Бетти нравилось, что у меня за спиной служба в чикагской полиции. Она надеялась, что я перейду на более высокий уровень, стану практикующим частным психологом. Да я и сам так думал. Но потом меня пригласили в Бюро. Я не отказался. А бедняжка Бетти получила мужа-агента. Если бы я хотел угодить ей, остался бы психологом. Но я выбрал свой путь, и брак покатился по наклонной. – Почему ты не говоришь о ней ничего плохого? – Потому что она мать моих детей, и я отношусь к этому с уважением. – Джентльмен, да? – В ее голосе прорвалась резкая нотка. Она не искала конфронтации, не собиралась ссориться, но, однако ж, ступила на эту дорожку. Конфликт был ее второй натурой, мягкости и добродушию Рейни всегда предпочитала драку. Ей почему-то вспомнился Джордж Уокер, и в глазах защипало. Только этого не хватало. – В любой ситуации важно соблюдать приличия, – негромко добавил Куинси. – Я слишком часто сталкиваюсь с жестокостью и бесчеловечностью на работе, чтобы множить их самому. – Я не такая воспитанная. – Ты – нет. – Куинси криво усмехнулся. – Но тебе это только на пользу. Рейни поставила бутылку на тумбочку. Ее не оставляло какое-то неугомонное волнение. Он указал ей достойный выход. Она не могла принять его предложение. На нее что-то нашло, и в таком настроении она знала только одну дорогу – в темноту, к опасности. – Ты ведь тоже не из бедных, а, Куинси? Хорошие костюмы, дорогой одеколон… Тебе все это не в новинку. – У нас не было денег. Мой отец – янки до мозга костей, из тех, кого называют болотными крысами. У него приличный участок земли на Род-Айленде, который он сам обрабатывает и который унесет с собой в могилу. Это он научил меня уважению к манерам. Научил любить осень, когда меняются листья и яблоки становятся хрусткими. А еще научил никогда не говорить близким, как они тебе дороги. – Куинси едва заметно скривился. – Костюмы же я подбирал сам. Рейни встала на четвереньки, впилась в него взглядом и подалась вперед. – Я – белая шваль. Он не отвернулся, не отвел глаз. – Не говори так. – Это правда. Я объясняю, кто я такая, чтобы ты потом не предъявлял претензий. – Она придвинулась к нему еще ближе. Он остался на месте. – Я не белая и пушистая. Терпеть не могу извиняться. У меня дурной нрав. Мне снятся кошмары. Я редко бываю бодрой и веселой. А еще мне бы не надо делать это, но я, будь оно проклято, все равно сделаю. |