Онлайн книга «Ходячие. Второй шаг»
|
– Это все, что вы нам можете сказать? Вот так ни с того ни с сего? – наседал на Саню Горецкий. – Да, вот так. Раз – и всем хана, – промямлил Саня. – Слушайте, из вас все клещами тянуть надо? – взорвался капитан. – Говорите! – Что вы на него напали? – встрял доктор. – У человека стресс, неужели непонятно? Ездит среди чудовищ совсем один. – А мне кажется, он просто чего-то недоговаривает, – отрезал Горецкий. – Ну хорошо, хорошо, – вздохнул Саня, – дрых я, когда началась заваруха. Довольны? Спал в подсобке. Прикорнул во время перерыва и проспал. А что? Я устаю знаете как? Так что не в курсе, с чего все началось. Уж извините. – Мы вас ни в чем не упрекаем, – подбодрил его доктор Шер. – Мы просто хотим разобраться… – Я вот – упрекаю, – вставил Горецкий, – я его что, должен похвалить за то, что он дрых? – Ну, извините. Я вышел из подсобки, увидел, что кругом полный пипец, и побежал к автобусу. Один хрен, что делать, непонятно. Езжу вот теперь… – А в сам аэропорт вы ходили? – Я не дурак, – нервно признался Саня, – туда ходить. Что я должен был делать? С кем надо – связался. Ответа не получил. И уехал. Саня спрятал лицо в ладонях, а когда отнял их, глаза у него были мокрыми. – Зато я съездил в город, – сказал он. – И? – Там еще хуже. Я далеко не заезжал, доехал до «Московской». Рынок стал как муравейник. У метро – жуть. Людей тысячи, и все – эти. Нормальных не встретил ни одного. Если они и есть, то сидят по домам. Спастись на улице шансов никаких. На дорогах везде битые машины. Так что домой не поехал. Вернулся. – Господи, что же все-таки произошло? – прошептала Вера. – Как вы полагаете? – Ничего я не полагаю. Ученые пусть полагают, – буркнул Саня. – Ну не могло же все начаться с бухты-барахты! Что объявляли в новостях? – продолжал наседать Горецкий. – Предупреждали о каких-нибудь эпидемиях? – Только об эпидемии птичьего гриппа. Все как всегда: «Предохраняйтесь. Колите вакцину „Х“!» Будто она помогает. – Да, тут не птичий грипп, тут кое-что похуже, – согласился Горецкий. – Снова пытаюсь зайти в Интернет, – сказал Валентин, уставившись в телефон. – Ничего. Интернет есть, а новости не обновляются. – В общем, крыша у меня слегка поехала. Я принялся этих давить. Стало легче, – признался Саня и уставился в окно на черный дым от погибшего Боинга. Горецкий заговорил неожиданно резко: – А ты, голубь, всегда в трусах работаешь? – Пилот впился глазами в Санино лицо. – Ты прямо в них побежал в автобус? Или по дороге штаны потерял? Саня потупил взгляд. – Ты нам мозг не пудри. Все рассказывай. Саня всхлипнул. Стюардесса Даша укоризненно взглянула на Горецкого, мол, тут лаской надо, а не наезжать. – В общем, я не совсем спал. Я, когда это началось, с женщиной… был. Она сверху, все путем, и тут… Дверь открывается, и кто-то входит. И хватает Светку за волосы, представляете? И кусает в шею! Я сначала не испугался, а обалдел. Нормально это вообще? Прямо посреди страстей. Но тут Светка посмотрела на меня, а глаза у нее стали… В общем, вы поняли. И тут-то я понял, что случился какой-то кобздец. Стряхнул Светку с себя и побежал куда подальше. Трусы, слава богу, за ногу зацепились. А все, что я рассказал дальше, – чистая правда. – Бедолага, – сказала Даша и, сморщившись от боли, принялась тереть шею. – Ладно, хватит расспросов. Поехали отсюда, – грубовато заявил Саня, – видите, идут. Две минуты на одном месте не дают постоять. Пятеро этих действительно шли к ним. На какое-то время они остановились возле трупов раздавленных автобусом товарищей. Но трупы их не заинтересовали. – Трупы они не кусают и не едят, – прокомментировал Саня. – Только живых. – Что такое? – спросил Горецкий озабоченно, глядя на Дашу. – Тебя же не укусили? – Нет, он только чуть-чуть поцарапал, – прошептала та. – Э! Э! – завопил Саня и, вскочив с места, подбежал к ней. – Дай посмотреть. – Он ее не кусал! Просто слегка задел, – Горецкий встал между стюардессой и Саней. Но водитель отодвинул Горецкого (хотя ноги у него были тощие, под рукавами спецовки обнаружились солидные бицепсы) и потребовал: – Покажи! По лицу Даши катились слезы, но она оттянула воротник. Тонкая, чуть припухшая лиловая царапина была всего три-четыре сантиметра длиной. Саня выматерился так, что хоть святых выноси. – Это всего лишь царапина, – набычился Горецкий. – Какая, нахрен, разница! Всяко можно заразиться. Я из-за этой телки помирать не собираюсь. Даша заплакала навзрыд. Она не видела, что царапина стремительно набухает, и от нее уже тянутся во все стороны тонкие жилки. Саня показал на шею девушки пальцем, как будто обвинял Дашу. Вера тоже сунулась посмотреть – и ойкнула. – Хорошо, – сказала вдруг слабым голосом Даша и встала, опираясь на руку Горецкого. И обратилась к Сане: – Открой дверь, пожалуйста. Я сойду. Тот не заставил себя упрашивать. – Нет! – закричала Вера. – А вы что молчите? – Она забарабанила кулаками по спине сидевшего впереди доктора. – Сделайте что-нибудь! Она за нас всех… погибнуть была готова! Она о нас заботилась! Собой рисковала! Доктор обернулся и лишь молча посмотрел на Веру долгим взглядом. Даша сделала предупреждающий жест рукой и спрыгнула на асфальт. Ее появление вызвало оживление среди этих, которые находились метрах в пятидесяти от автобуса. – Даша! – Горецкий спрыгнул вслед за девушкой. – Что ты делаешь? Вернись в автобус! – закричала она. Затем по ее лицу прошла судорога, а глаза помутнели. Жилки, что тянулись от царапины, разрастаясь, уже достигли губ. – Даша. Извини, что вел себя как свинья. Конечно, я все помню. Это была прекрасная ночь. Одна из лучших в моей жизни. Просто я собирался сказать тебе об этом в более приятной обстановке. – Произнеся это, Горецкий выстрелил Даше в голову. Кровь забрызгала осунувшееся лицо Горецкого красными веснушками. Капитан закрыл глаза. Эти были уже совсем близко. Поводили ноздрями, принюхивались. – Вот так, в упор, чтобы забрызгало, стрелять не надо. Может, через кровь тоже можно заразиться, – это сказал Саня. Горецкий зашел в автобус и, взяв водителя за грудки, шваркнул его головой о дверь. – Сейчас-то я что не так сказал? – просипел Саня, держась за затылок. – Она не телка. Телки – в коровнике! Ясно тебе? – Горецкий ударил его еще раз. – Он не виноват! – запричитала Аида, самая молодая, почти еще девочка. |