Онлайн книга «Великое зло»
|
– Куда ты? – спросил Тео. – Мне надо позвонить Малахаю. * * * – Ты была в опасности, – произнес Малахай на другом конце провода. – Твой разум утратил целостность, в нем происходило противоборство. Ты вытолкнула Тео из своего рассудка, он выпал – а со скалы полетела ты. – Откуда ты знаешь? Жас сидела на диване в библиотеке. Ткань обивки имела несколько оттенков. Три или четыре оттенка синего – от кобальта к цвету морской волны. Три оттенка зеленого: изумрудный, цвет сосновой хвои и цвет лайма. Бирюзовая нитка выбилась из ткани, и Жас, слушая Малахая, пыталась заправить ее обратно. – Ситуация встревожила меня еще до того инцидента в клинике. Твое отношение менялось. Ты начинала бунтовать, и на пользу здоровью это не шло. Я уже почти не сомневался, что Тео принимает наркотики и угощает тебя. И когда вы не вернулись с прогулки в тот день, я отправился на поиски. А когда нашел – ты была глубоко в регрессии. Я видел, что произошло. Видел, как ты прыгнула, как Тео прыгнул за тобой. Когда вы выбрались, ты была уже не ты. А та личность, чьи воспоминания тебе достались. И ты долгое время оставалась в таком состоянии. И вернуть тебя я не мог. – Почему ты решил, что те воспоминания – чужие? – Из-за памяти, которую я пробуждал у Тео. Из-за твоих рисунков. – И кем именно я тогда была? – Я не уверен… В его голосе явно слышалось колебание. – Как это? Малахай ответил осторожно, даже растерянно. Странно, он всегда отлично владел собой. – Я рассказываю тебе то, что знаю. – Расскажи не только то, что знаешь. Но и то, что предполагаешь. Жас хотелось на него заорать. Она еле сдерживалась. – Так в чей разум я провалилась? – Регрессия – не провал, это… – Мне только что сказали, что семнадцать лет назад ты меня загипнотизировал. И не счел нужным сообщить об этом. Поэтому давай обойдемся без семантических изысканий, о’кей? – Жас, пожалуйста… – Почему ты не уверен?! – Ты говорила не по-английски. – Ну, так я перешла на французский. Что здесь необычного? – Нет, Жас. И не на французский. Насколько я могу судить, это был один из древних языков. Смесь староирландского и валлийского. Я не понимал слов, но было ясно, что ты измучена и отчаялась – и не хочешь жить. Ты спрыгнула с обрыва, пытаясь покончить с собой. Жас сделала глубокий вдох. Напрягла память. Прогулка. Поцелуи. Прикосновения. В четырнадцать лет это потрясает. Круг из камней. Они усаживаются друг напротив друга, и Тео предлагает ей гриб… Больничная койка, и рядом – Малахай… А в промежутке – ничего. Кусок ее жизни выпал. Раньше ей это почему-то не приходило в голову. – Что произошло сегодня? Расскажи мне, Жас. Есть ли сходство с летними регрессиями в Париже? – Я не хочу! Я лучше… Самюэльс перебил ее: – Послушай. Я знаю, какая ты упрямая. И понимаю почему. Но вот что я тебе скажу. Мне ни разу не приходилось работать ни с кем, кто видел чужие воспоминания. Только с тобой. И Тео – не единственный, чью память о прежних перерождениях ты можешь считывать. Когда мы сотрудничали с тобою в клинике, я понял важную вещь: у тебя очень необычная способность вспоминать… – Есть еще какое-нибудь «сотрудничество», о котором я не помню? Какой кусок моей памяти ты выкинул за ненадобностью? – Твоя бабушка разрешила нам провести два сеанса гипноза. – И?.. – Ты смогла уловить воспоминания, которые соответствовали регрессиям других учеников. – Это невозможно! Жас прижала телефон к уху и обняла себя за плечи. – После этих сеансов мы с твоей бабушкой решили: пока не разберемся с этой способностью, тебя нужно обезопасить. Риска не было: пока ты находилась под гипнозом, я запретил тебе уходить в спонтанные регрессии. И научил их блокировать. – Но ведь ты сам сказал, что летом у меня опять были регрессии! Как такое возможно? – Я думаю, что воспоминания были настолько яркими, что в конце концов пробились наружу. – Малахай помолчал, давая ей переварить сказанное. – Жас, давай все-таки обсудим, напоминал ли сегодняшний приступ парижские регрессии. – В Париже мне казалось, что я вижу сцены из собственной жизни. Сновидения, регрессии или галлюцинации – неважно, но там была я. Все в соответствии с теорией Юнга. Она все еще злилась, все еще пыталась сопротивляться. Но больше всего ей хотелось понять. И теперь страх стал сильнее гнева. – Отлично. Многие описывают регрессии как воспоминания. Как будто сто раз виденный фильм смотришь задом наперед. – Сегодня все было иначе. Не мое. Тогда, летом, все соответствовало, если можно так сказать, моей собственной психической ДНК. Неважно, было это воспоминанием из прошлой жизни или игрой воображения, – но оно не вызывало протеста. Не знаю, как объяснить… – Ты все замечательно объясняешь. Продолжай. – В Париже у меня были воспоминания, которые на интуитивном уровне воспринимались как свои. Сегодняшние – совершенно чужие. Продукт не моего рассудка. – Не твоего. Именно. – Откуда ты знаешь? – Я считаю, что сегодня с тобою произошло то же, что семнадцать лет назад. Резкое погружение в чужие воспоминания. – Но как это может быть? – прошептала Жас. Она снова столкнулась с дилеммой. Поверить в непознаваемое – но это противоречит ее рациональному мировоззрению; или смириться с тем, что она, возможно, утратила разум и ее проблемы серьезнее, чем кажется на первый взгляд. – Никто не знает. Как я уже сказал, это редкость. С помощью глубокого медитативного или гипнотического транса восприимчивые люди могут возвращаться в прошлые жизни, искать там точки нарушения кармы и корректировать их. Переживать то, что осталось незавершенным. Выяснять, что должно быть сделано. В этом нет опасности – только развитие и катарсис. Редко, необычно – но вовсе не невозможно. Тебе ведь известно, что во многих культурах почитают людей, способных вспоминать прежние воплощения. Но чужие воплощения? Почти немыслимо. Мы не можем принимать на себя чужие нравственные долги и преступления. В нас это просто не заложено. Мне тревожно, Жас. Я не хотел, чтобы ты ехала на Джерси. Я думаю, тебе стоит вернуться домой. – Что?! – Возвращайся домой, прямо сейчас. Перед твоим отъездом я уже говорил тебе и говорю сейчас: я считаю, что твоему душевному благополучию грозит опасность. В клинике ты вспомнила прошлую жизнь Тео. Ты попала в ловушку его кармической скорби и едва из нее выбралась. Сегодня ты снова соскользнула туда. Что будет, если это случится опять и ты заблудишься? Что будет, если произойдет психическое расстройство? Ты не можешь исключить вероятность этого. |