Онлайн книга «Новая хозяйка собаки Баскервилей»
– Вы все шутите… – выдохнула Катя, устало ссутулила плечи. – А что мне остается делать? Мне остается или бояться, что меня все-таки убьют, или ждать, пока меня аккуратно и незаметно для всех отодвинут с занимаемой должности – как-никак, такое ЧП… Или переживать, что я никогда не смогу разработать больную руку и останусь инвалидом. Или мне надо бояться всего сразу. Или… Или шутить. Я предпочитаю последнее. Так легче. И не так страшно. – А вам страшно? – Катя задала вопрос внезапно, даже не думая, что разговор в таком ключе явно не для больничной палаты. – Страшно. Но вы даже не можете представить, отчего страшно… – Отчего? Юрий посмотрел на нее и произнес: – Ванилин. Это у вас из пакета вкусно пахнет. Что там? Катя спохватилась: – Там всего понемножку, но самое вкусное – это ватрушки. – Да что вы?! Дайте мне! Или вы принесли их сюда, чтобы съесть самой? Чтобы собака не отняла? – Собака отняла. И уже съела. Но вам оставила. Вот, пожалуйста, – Катя протянула Юре салфетку с ватрушкой. Тот взял, долго рассматривал, потом понюхал и спросил: – Она их точно не облизывала? Катя задохнулась. – Что вы?! – Она возмущенно вытаращила глаза, а сама про себя подумала: «А вообще-то черт его знает! Может, и облизывал, он же мордой в сумку залез!» – Нет, нет, что вы! Нет, конечно! – на всякий случай еще раз подтвердила она. – Да? Ну ладно. Судя по вашей горячности, вы не уверены. В таком случае моя дизентерия будет на вашей совести. Вы представляете – дизентерия и огнестрельное ранение одновременно? – Даже не хочу представлять, потому что я тоже буду есть ватрушку. Я сегодня ничего еще не ела. – Извините. Приятного аппетита! – Спасибо. Вы очень любезны. Некоторое время они ели молча. – Да, вы все-таки очень любезны. Потратить столько времени и испечь такие замечательные ватрушки. Катя поперхнулась. – Я… – Не скромничайте… Удались, удались. Особенно тесто. Да и творог тоже. Катя вздохнула: – Будет вам. Вы же знаете, что они покупные. Правда, действительно вкусные. – Вкусные. И мы к ним еще компота попросим. Юра нажал какую-то кнопочку у изголовья. Вошла медсестра Олеся. – А можно нам компот принести? Два компота? – Конечно, – Олеся с возмущением посмотрела на жующую Катю и вышла. – Она не одобрила ватрушки. – Катя продолжила есть. – Еще бы. Там меню доктора Пилюлькина – таблеточки, порошочки, микстурки. Жуть вообще. – Как вы себя чувствуете? – Катя положила в рот последний кусочек и деликатно стряхнула крошки с еще мокрой, почти прозрачной футболки. – Изумительно, ватрушки просто животворящие. – Господин Спиридонов выразительно посмотрел на Катину грудь под мокрой тканью. – Тогда поговорим о возможных версиях, – мстительно сказала Катя. Заматываться в шарфик ей надоело, а нескромный взгляд слопавшего ватрушку чиновника разозлил. – Каких версиях? – Тех самых, которые помогут пролить свет на события… – О, как заговорили. Как в журнале «Огонек». – Нет, просто надо понять, почему это произошло. – Надо, конечно, но все-таки это не наша задача. Пусть ломают головы те, кто сидит в соответствующих кабинетах. – Правильно, – кивнула Катя, – но мне самой тоже интересно. Дело даже не в следователях. Я все это время пыталась ответить на вопрос, почему же я окликнула Гектора. Почему, ведь не до него мне было. Я даже ежей у вас забрала, а вам поводок отдала. – А потом… – Потом нас окликнул помощник капитана, он уже ждал внизу, у воды… – А мы ему что-то отвечали… – Потом мы стали спускаться. – Нет, мы какое-то время стояли на этом пригорке. Почему мы стояли? – Я не помню, – Катя пожала плечами, – я действительно не помню. – А мы с вами разговаривали в этот момент? – Не помню. Они помолчали. Катя посмотрела в пустой стакан из-под компота. – Что, еще попросить? – спросил Юра. – Нет, спасибо. Я наелась. И напилась. Компот вкусный, хоть и не сами вы его варили. – Один – один. – Это вы о чем? – О ватрушках из магазина и о компоте из больничной столовой. – А-а-а. Большой душевной широты вы человек. Ни слова в простоте… – И собака очень похожа на вас. – Она не может быть на меня похожа. Она – не моя. Я за ней присматриваю. – Она уже ваша. И не спорьте. Ее бывшая хозяйка не спешит из бразильских лесов к любимому питомцу. – Вы хотите сказать, что пес останется у меня? – Думаю, да. – Что вы такое говорите?! С какой стати?! – Ни с какой. Очень многие поступки совершаются просто так. Что бы люди потом ни говорили и ни объясняли. – Мне кажется, что это только внешне, а внутри человека что-то происходит, что толкает его на эти самые поступки. – Не усложняйте. Иногда нами движут импульсы. – Ага. – Катя вдруг застыла. – Что с вами? – Ничего. Я про импульсы. – Ну? – Вы помните, что было до того, как я окликнула Гектора? – Шутите?! Я только помню, как ловил ежей. Все руки исколол, испачкался, джинсы в траве извозил… – Господи, да забудьте вы про свои джинсы! Вы напрягите память! – Уже. Напрягал. Как только от наркоза очнулся, так сразу и напряг. – И что? – А ничего. Я не помню почти ничего такого, что могло навести на мысль о преступнике. Вот хоть убей! – Не дай бог. – Вырвалось. Как-то я не подумал. Катя встала и походила по палате. Комната была большая и без официального уюта. Она носила налет отпускной домашности. Шарф, ваза с цветами, книжки, какая-то одежда на креслах. Не больничная палата, а хороший обжитой гостиничный номер. – Уютно у вас тут. Кстати, на яхте в вашей каюте такой же беспорядок был? – Наверное, не помню. – Прямо провалы в памяти у вас. – Почему провалы, просто я стараюсь не запоминать несущественное. В голове и так столько всего, что какие-то мелочи – они мне просто не нужны. – А жаль. Сейчас бы они нам пригодились. Жаль, что вы ничего не помните. Я-то помню. |