Онлайн книга «Фиг ли нам, красивым дамам!»
|
– Ой, здравствуйте! – Здравствуй, детка. Ты, наверное, Ариадну ищешь? А она уехала в Керкиру. Она там шубку заказала, поехала на примерку. Во второй половине дня вернется. Может, ей что-то передать? – Да нет, спасибо. Просто я хотела показать свои новые рисунки… – Ну уж завтра она точно тут будет! – Спасибо! Ариадна осталась весьма довольна примеркой и решила пошляться по прелестному городку и купить в подарок Грете тапочки святого Спиридона. А заодно пообедать в том ресторанчике, где они обедали вчетвером. Тапочки она купила быстро, благо ими торговали на каждом шагу. Подумав, купила и себе, мягкие войлочные, с вышивкой и с помпонами, эти тапки были местной достопримечательностью. О них ходила легенда – покровитель острова святой Спиридон в таких вот мягких тапочках обходит дома своей паствы. Подумав немного, она купила еще несколько пар, мужских и женских. Для гостей. Потом набрела на прелестную лавчонку, всю выдержанную в сиреневых тонах. Там торговали натуральной лавандовой косметикой из Прованса. Кремы, мыло, изящные саше. И там тоже она накупила много мелочей. Наконец, утомившись от островного шопинга, она вышла на площадь, которая тут называлась Эспьянадой. И направилась к уже знакомому ресторанчику. Выбрала столик, благо народу было немного. Попросила официанта сразу подать ей воды со льдом. Разумеется, ей тут же принесли теплый ароматный хлеб и масло. Удержаться было невозможно. Ах, какой дивный остров… Как легко тут дышится, какие приветливые люди… Какой-то мужик, похоже англичанин, не сводил с нее глаз. И вдруг сердце замерло. По мраморным плитам Эспьянады шел Кондрат. Не заметить его было невозможно. Только бы он меня не увидел, испугалась Ариадна. Но он увидел. Помахал рукой и решительно направился к ней. – Привет! Ты одна? – Одна. Здравствуй. – Позволишь присесть? – Садись. Он был в очках. Раньше очков он не носил. Только солнечные. – Ты носишь очки? – Да. Приходится. – Тебе идет. – Да ну… Я здорово постарел? – Та к и я не помолодела. Но я рада узнать, что ты в добром здравии. – Знаешь, я хотел попросить тебя… – Да? – Не надо в Москве рассказывать, что я… жив. – Господи, почему? – Потому что тот Кондрат действительно умер. Я начал новую жизнь. Меня теперь зовут Майкл Конрад. Я солидный бизнесмен, а вовсе не оголтелый рокер. С прошлым покончено. – Но кое-кому уже известно, что ты жив. – Этому твоему щенку? – Он вовсе не щенок, Кондрат. – Он твой любовник? – Да! – Одно могу сказать, у парня отличный вкус. Ты просто сногсшибательно выглядишь. – Отвечу тебе комплиментом на комплимент. Ты тоже выглядишь сногсшибательно. Тебе страшно идет седина… – Брось! Знаешь, ты произвела огромное впечатление на мою дочь. – У тебя чудесная дочка, и очень способная. Прекрасно рисует, и не надо ей мешать. Он пропустил ее слова мимо ушей. Подпер голову кулаками и уставился на нее. – Юра, не надо так на меня смотреть. – Ох, как давно меня никто не называл Юрой. – Я могу называть тебя только Юрой или Кондратом. По-другому вряд ли получится. – Я хочу попросить у тебя прощения. – За что? – За все. – Ладно, прощаю, давно простила. Скажи, ты больше не поешь? Его лицо болезненно исказилось. – Нет. Не пою. – Почему? – Я потерял голос. Давно. Это был шок. Чудовищный удар. Наша группа поначалу даже имела успех, потом нас кинули, все как-то разбрелись. Было прямое предательство… – Кто кого предал? – Меня предали. Друзья. То есть я считал их друзьями. Я попробовал петь в ресторане, но не смог. Словом, нахлебался я дряни… А потом в один прекрасный день проснулся без голоса. Пропал! Врачи сказали, что это на нервной почве… И я вспомнил о своей первой профессии. У меня оставались какие-то бабки, я нашел заброшенный полуразвалившийся дом в хорошем месте, купил его буквально за гроши, своими руками превратил его в игрушку и продал уже за совсем другие деньги. Если бы ты знала, как я гордился собой! И решил в корне поменять жизнь, и имя тоже. Этот бизнес у меня пошел. Я женился, она была тоже русской. Хорошая женщина… Друг… Я стал оттаивать. Бизнес расширялся. Я подобрал бригаду профессионалов. Дальше – больше. Жена забеременела… И умерла родами. Опять все рухнуло. Я решил – буду сам растить Алиску. Приходилось туго. Но я случайно встретил пожилую русскую женщину, которая потеряла семью. И мы вдвоем стали растить Алису. Но до двух с половиной лет я никого к ней не подпускал. Грудную возил с собой по стройкам, меня в одном штате чуть не посадили, сочли, что я плохо обращаюсь с ребенком. К счастью, нашелся нормальный адвокат… А три года назад я вдруг понял – не могу больше жить в Америке. Это глобальное ханжество… Я взял в бригаду одного латиноса. Он был паршивой овцой, стал портить все стадо… Хотел уволить к чертям. Та к нет, нельзя! Неполиткорректно! Однажды в баре красивая девчонка стала мне строить глазки, я был не прочь, так спасибо – бармен оказался русский, предупредил, что у девки такой бизнес – обвинять мужиков в сексуальных домогательствах. А уж когда, чтобы, не дай бог, не обидеть голубых, решили обидеть всю мировую историю, вплоть до Библии, и искоренить слова «мать» и «отец»… А Бог-отец – это что, родитель под каким номером? Короче, достало это все меня, и я перебрался в Европу. Тут все это пока помягче… Хотя тоже дерьма хватает. Алиска и Клавдия Макаровна, это наша няня, обрадовались переезду. Ну и вот… Ариадна вдруг протянула руку и сняла с него очки. Его взгляд, когда-то пронзительно победительный, был теперь просто очень близоруким и даже отчасти беспомощным. Он растерянно улыбнулся. Улыбка была неотразимая. Но уже не победительная, как некогда. У Ариадны сжалось сердце. – Только не вздумай меня жалеть! – сказал он и отнял у нее очки. – И не собираюсь. Ты молодец, настоящий мужик. А на Корфу ты что делаешь? – А я тут купил два дома, переделываю, и у меня уже есть покупатели. Кстати, из России. И еще дом для себя. – А ты был в России? – Нет. И что меня вдруг на откровенность потянуло… – смущенно улыбнулся он. – Совсем не мой стиль. Это меня твоя красота прошибла. Помнишь, как мы познакомились? – Еще бы! Я по перилам съехала прямо в твои объятия и сразу потеряла голову! Много ли шестнадцатилетней дуре надо? К тому же я была твоей фанаткой… И вдруг такое счастье, сам Кондрат меня поймал! – А я был тогда изрядной скотиной. |