Онлайн книга «Час негодяев»
|
I хай, як завжди, манить висота, I бiлi куполи над головою, Але сьогоднi вища є мета У нас з тобою, у нас з тобою. Тримають нас смугастi нашi душi, Штовхає нас потужний серця стук. I жоден з нас присяги не порушив, I зброї теж нiхто не випустив iз рук. Долаєм перешкоди i простори, Несем з собою мiцностi запас, Бо знають всi – моря, поля i гори — Нiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас! I хай, як завжди, манить висота, I бiлi куполи над головою, Але сьогоднi вища є мета У нас з тобою, у нас з тобою. За нашими надiйними плечима Родини й друзi, села i мiста. Живи спокiйно, рiдна Батькiвщино, Нам себе проявити час настав. I тi, котрi приходять нам на змiну, Почують i повторять безлiч раз, Що вiд зародження i до загину Нiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас! I хай, як завжди, манить висота, I бiлi куполи над головою, Але сьогоднi вища є мета У нас з тобою, у нас з тобою [58] . О, це добре… – Катя… Мы все трое в форме. Нормально. – Держи. Цепляй себе. Украинские флажки. На липучке. Надел – снял. Надел – снял. Как удобно. Уже и погоны придумали на липучке. Надел – снял. Надел – снял. Удобно. – Кать, там внизу – лодка. – Где – внизу? – Внизу. В воде. Там же – баллон… там воздух под давлением. Пид тиском, на… Лезь в воду, как найдешь – скажешь. Я скажу, как надуть лодку. – А почему… – А по кочану, – оборвал ее я, – выбирай, или ты в армии, или ты б… В армии подчиняются приказам. Иногда приходится и так. Особенно с такими вот, отправившимися на войну доброволками… – Славик, в порядке? Здорово прилетело? – Нет. – Точно? Покажи… Кинул мельком взгляд – не сказать, что смертельно. – Пуля вышла? – Да. – Значит, выживешь… Вертолет! Я даже сначала не понял, какой именно – слишком слабый и необычный звук. Потом понял – «Робинзон». «Робинзон-44» [59] разворачивался над Днепром… Вертолет – это хреново. Очень. И хорошо, если он один. – Катя, что с лодкой?! – Еще немного! Мне бы быть таким бодрым и веселым. – Славик… подскажешь поправки? – Да… Я опер винтовку цевьем об ограждение моста, стараясь упереть как можно прочнее. – Затвор… – Да помню я. Затвор ушел вперед, досылая патрон. На набережной тормозили машины, и это хорошо. Пусть попробуют добраться через автомобильную пробку-то. – Цель – вертолет, примерно пятьсот. Наводи! – Два выше бери! Винтовка бухнула, сильно ударила в плечо. Ничего… Москва не сразу строилась… – Еще выше! – Сколько? – Давай, на три! Вертолетчик опознал нас и открыл огонь, у него было что-то типа «ПКТ» на каждом пилоне. Но достать нас не успел – следующая пуля попала в фюзеляж, и вертолетик, разваливаясь, полетел в воду… Берег Днепра. Двадцать километров от Днепропетровска. Ночь на 5 июля 2019 года – Гадость какая… – Катерина скривила нос. – Ешь, ешь. Там жиры, они нужны для долгих переходов. Чтобы сохранять силы, было на чем идти. Ешь. Это был майонез. Жирный. – На фронте лучше кормили? – подбодрил ее я. – Ешь, другого все равно нет. – Иногда и вообще не кормили, – задумчиво сказал Славик, – чогось волонтеры привезут, тем и годуемося… – Русский забыл? – Да нет. – Ну, а теперь… – я помешал варево в котелке, сваренное на крохотном, бездымном костре (это был чай, точнее, почти чифир), – колись. Ты сейчас за кого? За белых? Или за красных? Молчание. – Знаешь, что я тебе скажу. В свое время, если ловили какого-нибудь шкета, который писал на заборе дурное слово, его заставляли прочитать то, что он написал. И ему было стыдно. Так и тут. Если тебе стыдно даже сказать, за кого-то, – значит, ты точняк за кого-то не за того. … – Так за кого ты? – За Украину, – буркнул Слава. – Уже лучше. А за какую Украину? Их сейчас две. Одна – в Киеве, другая – в Днепре. Я вот тоже, можно сказать, за Украину. Ту, что в Киеве. За Украину, которая прекратит все это безумие и будет жить в мире и тесном союзе с Россией. Просто потому, что иная дорога привела к гражданской войне. Так – за какую?.. – Вон, Катька расскажет. – Ну? Кать, расскажи. Ты, как я понимаю, отвечаешь за политическую ориентацию вашей ячейки общества? Про себя ответил – перегибаю палку. Может, говор нашел, после всего. Это бывает – после того, как избежал серьезной опасности, всегда тянет поговорить. Но есть тут еще и другое – злость. Злость на этих двух щенков, которые все же сделали по-своему. Не послушали нас, старших. И опрокинули страну… Как там Цой пел – дальше действовать будем мы? Ну, вот и результат этих действий. И ведь не осознают… чувствуют, что что-то не то натворили, но осознать, покаяться, начать что-то исправлять смелости не хватает. И ведь они – не единственные, они – портрет поколения. Непоротого, непуганого, невоспитанного поколения, как выразился один из майданутых, – без дурного советского багажа в голове. И вот вокруг нас то, что они натворили. Как стадо слонов… во главе стада всегда идет старая и опытная слониха… у слонов матриархат. Эта слониха помнит, где можно переправиться через реку, где любят поджидать львы, где есть ямы с солью, а где – рощи с зелеными листьями и побегами, лакомством для слонов. И она ведет стадо, как и год, и два, и пять лет назад, а стадо ей подчиняется. А теперь представьте, что молодые слоны послали старую слониху на три всем известные и побрели в другую сторону. Ну и чем все это кончится – и для молодых слонов, и для стада, которое лишилось молодого поколения и обречено просто вымереть? |