Книга В поисках Одри, страница 46 – Софи Кинселла

Они касаются друг друга кулаками, а потом Фрэнк поворачивается к маме.

– Теперь твоя очередь.

– Хорошо. – Мама откашливается. – Линус, я волновалась и боялась, извини, что сорвалась на тебя. Я просто все неправильно поняла. Я прекрасно знаю, насколько ты добр с Одри, и мне остается лишь попросить прощения.

– Ага. – Линус смущается еще больше. – Слушайте, это не обязательно, – говорит он, оглядывая всех нас. – Я понимаю, что у вас было нелегкое время.

– Но нам так хочется. – У мамы внезапно дрожит голос. – Линус, мы все тебя очень любим. Мне не следовало на тебя кричать. Но время действительно было трудное, и мне очень жаль.

– Извини! – выкрикивает Феликс, который все это время ел песочное печенье. – Надо извиниться перед Линусом. – Братишка счастливо улыбается. – Извини, Линус.

– Феликс, тебе не за что, – отвечает тот.

Феликс смотрит на Линуса, склонив набок свою голову-одуванчик, словно пытаясь понять, что мы все тут делаем.

– Мама отрезала тебе волосы? – говорит он, словно все понял. – Ты плакал? Бен плакал – от счастья.

– Нет, Феликс, мои волосы никто не трогал, – изумленно говорит Линус.

– Бен плакал от счастья, – повторяет Феликс.

– Ну, я сказала, – возвращается к прежней теме мама. – Крис, теперь твоя очередь? – Она смотрит на папу, тот несколько удивлен. Может, он не понял, что бы будем извиняться все по кругу.

– Гм, ага, ага, вот все, что она сказала, – он машет рукой в сторону мамы, – и меня туда приплюсуй. Понятно?

– Понятно, – отвечает Линус с едва заметной улыбкой.

– Линус, помимо прочего, в качестве компенсации мы хотим сделать тебе небольшой подарок, – говорит мама. – Что-нибудь на память. Может, сходим в театр или в парк аттракционов. На твой выбор.

– Можно выбрать что угодно? – Линус загадочно смотрит на моих родителей. – Что захочу?

– Ну, в разумных пределах! Чтобы не чересчур дорого…

– То, о чем я думаю, много не стоит.

– Отлично! – сразу же соглашается папа, и мама сурово смотрит на него.

– Я хочу на отборочном туре в «Завоевателей» играть с Фрэнком, – говорит Линус. – Это мое самое большое желание.

– Ой. – Мама в замешательстве. – Правда?

– У тебя уже другая команда, – хрипло говорит Фрэнк. Судя по тому, что он даже взглянуть на Линуса не смеет, брат очень растроган.

– Я хочу играть с тобой. А у моих есть запасной. Я им не нужен.

– Но нашей-то команды уже нет! – восклицает Фрэнк, и по голосу слышно, какой он несчастный. – У меня ни компа, ни команды…

– Это пока, – вступает папа, пузырясь от радости, – это пока. – И улыбается Фрэнку, словно сумасшедший.

– Что? – Фрэнк смотрит на него, ничего не понимая.

– Компьютера нет пока. – И папа по-своему странно ему подмигивает. – Но жди большую коричневую коробку, больше я сказать не могу. Только в мою почту не лазь.

– Что? – Брат опьянен надеждой. – Серьезно?

– С условием, что ты будешь соблюдать наши правила и останавливаться, когда мы тебе скажем, – говорит мама. – А в случае чего он тоже вылетит в окно. – И довольно ухмыляется. – Можешь не сомневаться. Я это сделаю.

– Что угодно! – Фрэнк едва может говорить. – Я готов на все, что угодно!

– Так что сможешь играть в свою игру, – продолжает папа, который, похоже, так же счастлив, как брат. – Я прочитал о ней статью в «Санди таймс». Похоже, это серьезное предприятие, да?

– Да! – восклицает Фрэнк, имея в виду «наконец-то!». – В Корее она официально признана зрелищным спортом. А в Штатах на нее дают стипендии. Как настоящим спортсменам.

– Энн, тебе бы стоило это прочесть, – рекомендует папа. – А приз какой, шесть миллионов баксов? – Он с ухмылкой смотрит на Фрэнка. – И вы его выиграете?

– У нас команды нет. – Фрэнк внезапно падает духом. – И не соберем. Осталось всего около недели.

– Может, Олли? – предлагает Линус. – Он для двенадцатилетнего неплох.

– И я, – импульсивно предлагаю я. – Ну, если захотите.

– Ты? – с презрением говорит Фрэнк. – Да ты дерьмово играешь.

– Но научиться-то могу, наверное.

– Да! – соглашается мама. – Она может научиться. Проблема решена. – Она смотрит на часы, потом на Линуса, потом на меня. – А теперь мы оставим вас наедине, чтобы и Одри… ну… – Она смолкает. – В любом случае, мы вас только смущаем.

На самом деле никто не смущался, пока она не заговорила про смущение. А теперь мы с Линусом выжидаем в неловком молчании – все встают, Феликс роняет печенье, требует еще одно, папа начинает искать свой «Блэкберри», мама напоминает, что он его с собой и не брал, и я их, честно говоря, люблю, но что же они меня так напрягают?

Я выжидаю, когда они уйдут окончательно и за ними закроется стеклянная дверь. После чего поворачиваюсь к Линусу и как следует смотрю на него.

– Познакомься, мои глаза, – тихонько говорю я. – Что скажешь?

– Они мне нравятся, – с улыбкой отвечает он. – Я в них влюблен.

Мы сидим и смотрим, смотрим друг на друга. Я чувствую, что между нами возникает что-то новое, какая-то большая близость, чем раньше. Глаза в глаза. Это самая сильная связь в мире.

– Прости меня, Линус, – говорю я наконец, стыдливо отводя взгляд. – Я должна была послушать, ты был прав…

– Перестань. – Он кладет свою руку на мою. – Ты уже сказала. Я тоже сказал. Достаточно.

Он прав. С моего возвращения мы написали друг другу триллионы эсэмэс. (Мама только не должна этого знать, потому что мне полагалось «отдыхать».)

– Значит… все хорошо?

– Ну, это как посмотреть, – отвечает Линус, и меня против моей воли охватывает страх.

– На что?

Пару секунд Линус задумчиво смотрит на меня.

– Все зависит от того, сможешь ли ты спросить у той блондинки через три столика, как пройти к цирку.

Давно я так не хохотала.

– К цирку?

– Ты же слышала, что цирк приехал. И тебе до жути хочется его увидеть. В особенности слонов.

– О’кей. Хорошо. – Я встаю и делаю ему реверанс. – И я без очков! Глаза видно!

– Да. – Он с улыбкой смотрит на меня. – Я в них влюблен.

– Влюблен? – Я расцветаю. – Влюблен в них?

– В тебя.

У меня сдавливает горло. Линус смотрит мне прямо в глаза, и я не сомневаюсь в том, что он сказал.

– И я, – выдавливаю я. – Тебя.

Мы тонем в глазах друг друга. Мы как голодающие, которым достался торт со взбитыми сливками. Но он бросил мне вызов, и я не сдамся, ну уж нет. Так что я вынуждаю себя отвернуться от Линуса и отправляюсь докапываться до той блондинки по поводу цирка. Пока мы с ней разговариваем, я в его сторону даже не смотрю. Но постоянно ощущаю на себе его взгляд. Как солнечное тепло.