Книга Обманчивая реальность, страница 89 – Нора Робертс

– Это чушь собачья! – выкрикнул Коллуэй и, ткнув пальцем, указал на стол. – Я только что сказал доктору Мире, что вы путаете меня с кем-то еще. Я никогда не слышал ни о каком Мензини. Мой дед с материнской стороны, капитан Эдвард Грегори Хаббард, был удостоен военной награды. Я легко могу это подтвердить. Я требую, чтобы мне дали немедленно связаться с родителями. Я по закону имею на это право.

– Имеете, но только не в том случае, когда вам предъявлены обвинения в терроризме, – возразила Ева и, пожав плечами, села. – К тому же мы тоже имеем право держать вас здесь в течение сорока восьми часов, без объяснения причин. Это, конечно, тоже не подарок, но что поделать.

– Если произошла ошибка, – доктор Мира развела руками, – то, думаю, есть смысл вызвать сюда родителей мистера Коллуэйя. Тем самым можно избавить его от дополнительного стресса, а заодно и сэкономить время. Они наверняка помогут нам прояснить историю с дедушкой.

– Я не позволю, чтобы мои родные подвергались допросам со стороны некомпетентных полицейских и федеральных агентов, которым в каждом законопослушном гражданине мерещатся террористы. – Коллуэй с вызовом сложил на груди руки. – Я подожду. В течение сорока восьми часов вы не дождетесь от меня ни единого слова.

– Хорошо. Но вам придется нас выслушать. Мы можем – и непременно это сделаем – провести анализ ДНК, чтобы доказать, что Джузеппе Мензини ваш дед.

– Давайте, буду только рад.

– И как только мы это докажем, вас подадут не просто тепленьким на блюде, но в окружении весьма любопытного гарнира. Откуда вам известно про культ Красного Коня?

Коллуэй, словно нашкодивший ребенок, отвернулся к стене.

– Ибо нам интересно, с какой это стати вы упомянули культ Красного Коня в связи с массовыми убийствами в кафе и баре. Как известно, Мензини возглавлял одну из сект в годы Городских войн. А еще он был химиком, скорее даже любителем, нежели профессионалом. Кроме того, он был съехавшим с катушек фанатиком. Он создал вещество, способное вызывать сильные галлюцинации и агрессию. То же самое вещество было использовано вами для терактов в баре «Виски с содовой» и кафе «Уэст».

Ева умолкла, и в комнате воцарилась тишина. Шли секунды, минуты. Она же продолжала в упор смотреть на его повернутое к стене лицо.

Наконец Коллуэй пошевелился.

– Я не химик. Я бы никогда не сумел изготовить это вещество, даже если бы захотел. Кстати, такого желания у меня нет.

– Откуда вам известно про культ Красного Коня?

– В годы Городских войн мой дед служил в армии. Я слышал его рассказы.

– Он умер еще до вашего рождения.

– Не от него лично, от матери. Я также прочел про боевые операции, в которых он принимал участие. Он сражался против последователей культа Красного Коня. Когда вы упомянули религиозных фанатиков, первое, что мне вспомнилось, были именно они. Вот и все.

– Но имя Мензини в ваших домашних разговорах не упоминалось?

– Я никогда не слышал его до сегодняшнего дня.

– Это странно, Лью, если учесть, что он биологический отец вашей матери.

– Это чушь собачья! Будь у вас хотя бы немного мозгов, вы бы проверили ее свидетельство о рождении.

– О, на это у меня мозгов хватило, уверяю вас. Более того, их хватило на то, чтобы поинтересоваться у нее лично.

На этот раз он обернулся:

– Что вы сказали?

– То, что вы услышали, и даже больше. Насколько я понимаю, вы не хотели, чтобы мы говорили с вашими родителями, но что поделать, пришлось.

– Вы запугали ее, силой вырвали признание! Она женщина слабовольная, эмоционально ранимая. Вы надавили на нее.

– Нет, это скорее ваш излюбленный метод. В общем, сейчас мы сделаем перерыв. Да-да, я больше не собираюсь задавать вопросы. Можете и дальше все отрицать, в надежде, что, когда станет известна правда, вы просто скажете, будто ничего не знали. Что вам никто ничего не говорил.

Ева снова умолкла, давая ему возможность подумать.

– Это один путь. Или же стоит признаться во всем: как вам это стало известно, как обнаружили документы, о которых мне рассказала ваша мать. О том, какой шок испытали и как это повлияло на вас. Почему ваши родители лгали вам, и ваш дедушка – вовсе не увешанный медалями ветеран, а безумец, массовый убийца и похититель детей. И в довершение ко всему религиозный фанатик. Согласитесь, доктор Мира, что, узнав такое, недолго свихнуться и самому.

– Один только шок… – Мира покачала головой и не договорила.

– Кстати, это может стать смягчающим обстоятельством.

– Я хочу поговорить с матерью.

– Этого не будет, Лью.

– Мать дает показания против сына, – тихо заметила Тисдейл. – Вес таких показаний велик.

Коллуэй стиснул зубы. Еве показалось, будто она услышала, как они скрипнули.

– Она никогда не пойдет на это.

– У нее не будет выбора. Когда же мы схватим Мензини…

– Мензини мертв!

Ева вопросительно выгнула бровь:

– Откуда вам это известно?

– Мне… так кажется.

Ева улыбнулась и пригрозила ему пальцем:

– А вот это зря. Он расскажет всю историю, от начала и до конца. Про вашу биологическую бабушку, про то, как была похищена, а затем найдена ваша мать. Кстати, все это может быть использовано в ваше оправдание, если вы признаетесь, что знали об этом. Что узнали правду и у вас снесло крышу. Сейчас сюда едет прокурор. Думаю, что на сегодня хватит. Я тоже устала и хочу домой. Прокурор вряд ли будет рад, если я дам вам шанс выкрутиться, пусть даже самый малый. Так что выбор за вами, Лью. Решайте, только быстро.

– Я хотел бы поговорить с ответственным лицом.

– Что вы и делаете. А, понятно, вам хочется поговорить с мужчиной. Этого тоже не будет. Делайте выбор. Мне известно, что вы обнаружили ящик с документами. Узнали, что Мензини – ваш дед. А еще вы обнаружили формулу. У вас есть шанс во всем признаться, что наверняка сработает на суде. Или же вы можете продолжать лгать, и тогда вас ждет совершенно иной сценарий.

– Они лгали мне. – Эти слова предназначались доктору Мире. – Всю мою жизнь. Я не мог понять, за что они меня так не любят, почему лишают самого главного – своей любви. Мой отец – человек с агрессивными наклонностями. Все эти запреты, секреты… Мне трудно говорить об этом.

Мира подалась к нему, само сочувствие:

– Вы хотите сказать, ваш отец поднимал на вас руку?

Коллуэй отвернулся и кивнул:

– Он унижал меня, как мог, она же никогда даже не пыталась его остановить. Моя мать. Но я ее не виню. Она слабая, запуганная, безвольная женщина.

– То есть он бил и ее.

– Она запугана им до смерти, – прошептал Коллуэй. – Всего боится. Когда я рос, мы постоянно переезжали с места на место. Я никогда не знал, что это такое – иметь настоящий дом, постоянных друзей, ощущать свои корни. Когда я нашел этот чертов ящик, я понял, почему она ни разу не встала на мою защиту. Я был постоянным напоминанием о том, через что пришлось пройти ее матери – ее настоящей матери. Я даже немного на нее похож. Телосложением, цветом волос, глаз. Для меня наступил нескончаемый кошмар.