Онлайн книга «Сын»
|
– Эскуте надеялся, что Жирный Волк отправит жену к нему, но до сих пор Жирный Волк не собирался ни с кем делиться. – У меня полно своих таи’и [63] . Мне не нужны подачки толстяка. – Эскуте покосился на Неекару. – Но с другой стороны, ты… – Мне хватает своих. – Ага, старух. – Вроде твоей матери. – Я тебе этого не спущу. Повисла тишина. Я придумал кучу историй про разных девчонок, с которыми у меня что-то было, но Неекару и Эскуте все и так про меня знали. После обеда я спустился к ручью почистить свой трофей. Отскоблил мясо и жир, сполоснул, потер шершавым камнем, еще разок сполоснул, тщательно отодрал тоненькую пленоч ку фасции, пока вся внутренняя поверхность скальпа не стала белой, чистой и мягкой. Потом набрал воды в деревянную миску, добавил туда мыльной юкки и тщательно промыл волосы, аккуратно расправляя прядь за прядью и стараясь не дергать резко, как будто делавар все еще мог что-то чувствовать; я распутал все колтуны, выбрал травинки, перхоть, засохшую кровь и прочий мусор. Я расплел его косы и заплел заново, пристроив на прежние места все красные и бирюзовые стеклянные бусы. Потом растер сало с костным мозгом и старательно втер эту массу в кожу скальпа, дал подсохнуть и натер еще раз. Растянул свой трофей на распялке из ивняка, отнес к типи и повесил сушиться в тени. В тот вечер мы болтали допоздна. Я повесил скальп над своей головой и любовался, как он вращается в потоках теплого воздуха, поднимающегося от очага. Угли потемнели, мы уже засыпали, как вдруг снаружи что-то зашуршало, словно кто-то пытался забраться в типи. Парни насторожились. Судя по прическе, ночным гостем оказалась женщина, но прочее в темноте было не разглядеть. – Если ты пришла к Эскуте, то я здесь. – А Неекару прямо перед тобой, по ту сторону очага. – Вы оба, размечтались, – произнес женский голос. – Забудьте, что я вообще здесь. – Жена Жирного Волка. Ты смеешься надо мной. – Где тут Тиэтети? – Он здесь, – отозвался Эскуте. – Ты с ним сейчас разговариваешь. – Он здесь или нет? – Вот уж не знаю. Тиэтети, ты тут? Нет, наверное. Я видел, как он пошел на пастбище. Трахни Кобылу собирался показать ему пару приемов. – Какой же ты засранец, Эскуте, – рассмеялась Жуткая Лентяйка. – Но ведь забавный? – Иногда. – Неекару, у меня плохие новости. В тысячный раз в наше типи пришла женщина, и опять не к тебе. – Отвали, – буркнул Неекару. – А Тиэтети, – торжественно объявил он, – пришла пора становиться мужчиной. Этот процесс требует физической близости. И если ты, конечно, не предпочитаешь наблюдать, как действует мастер, тебе лучше сказать этой женщине, самой прекрасной из женщин команчей, хотя и самой ленивой, где в этом типи лежишь именно ты. – Я тут, – робко пролепетал я. – Неекару, тощий извращенец, не думай, что сможешь валяться здесь и тихо дрочить. Давай поднимайся, не мешай Тиэтети. – Be’а тса накекупаре [64] . – Я бы предпочел остаться, – возразил Эскуте. – Потому что я мудрый, великий воин и когда-нибудь стану вашим вождем. Они с Неекару собрали свои одеяла и выбрались наружу. – Тиэтети, скажи что-нибудь, чтобы я могла отыскать тебя. – Иди направо, вдоль стенки. Я почувствовал, как ее руки коснулись одеяла. В полной темноте лишь по тихому шуршанию ткани можно было догадаться, что женщина снимает одежду. Она скользнула под одеяло. Кожа у нее была такая гладкая. Она поцеловала меня в шею, тонкие пальцы погладили живот; я хотел было обнять ее, но она удержала мою руку, продолжая ласкать живот, бедра; мне, наверное, надо было что-то сделать в ответ, и я потянулся к пушистым волоскам у нее между ног, но она опять остановила меня. Я покорился. От меня вроде ничего не требовалось. Она взрослая женщина, и командовать должна она. Она явно думала так же. Нежные ноготки щекотали мою грудь, игриво пробегали по бедрам, а она медленно и томно целовала мне шею. Это продолжалось гораздо дольше, чем я себе раньше воображал, но в конце концов она оказалась на мне верхом, а я – внутри нее. С шумом отодвинулся полог типи, Эскуте просунул голову внутрь: – Ну как, долго, жена Жирного Волка? Минуту? Дай-ка угадаю, он уже пеа [65] . – Пошел вон, – совсем не злобно огрызнулась она. – Иди дрочи с Неекару. Она чмокнула меня в нос. Прижалась крепко-крепко, я начал было двигаться, но она удержала меня: – Погоди. Тебе так нравится, маленький братец? Я промычал что-то невнятное. Она шевельнула бедрами: – А так? Хочешь так? – Да. – Хмм. А может, не надо… Я промолчал. – Нам лучше просто полежать так, – шепнула она. Я нервно откашлялся. – Мне тоже хорошо, – нежно сказала она. Чувство невероятной близости охватило меня. А потом она начала медленно двигаться, продолжая сжимать мои руки. От нее пахло свежо и сладко. – На самом деле меня зовут вовсе не Жуткая Лентяйка, – нежно прошептала она. – Мое настоящее имя – Одинокая Птица. До возвращения Неекару и Эскуте мы с Одинокой Птицей сделали это пять раз. Я ждал, что Эскуте обязательно что-нибудь скажет, но он промолчал; они с Неекару пошептались, потом Неекару забрался под одеяло, а Эскуте тихонько подполз к нам. Он нащупал пышные волосы Одинокой Птицы, осторожно коснулся моего лица, похлопал меня по груди и сказал что-то на языке команчей. Я не понял ни слова, а Одинокая Птица что-то пробормотала сквозь сон в ответ, и тогда Эскуте наклонился и поцеловал ее волосы и еще раз похлопал меня и поцеловал в лоб. И вернулся на свое место. Я проснулся. Разбудил Одинокую Птицу, и мы сделали это еще раз. На рассвете, когда кружок неба в дымоходе нашего типи из черного стал серым, она приподнялась. Я потянул ее обратно. – Нет, – шепнула она. – Уже поздно. – Расскажи, почему тебя прозвали Жуткой Лентяйкой. – Потому что я выполняю работу всего за десятерых мужчин, а не за пятьдесят. – Склонившись, она нежно поцеловала меня. – На людях не смотри на меня. Может, у нас с тобой никогда больше ничего не случится. Мой муж впервые отправил меня к другому мужчине, и не представляю, в каком настроении он меня встретит. |