Онлайн книга «Один момент, одно утро»
|
– Что? – Попытайся понять. Я только что потеряла друга, дорогого, очень дорогого друга. Я глубоко, глубоко расстроена. Но с тех пор как Саймон умер – сколько? пять дней назад, – ты не сделал ничего, НИЧЕГО, чтобы поддержать меня. – Сделал… – Что? Приготовил мне спагетти по-болонски? Ой, извини, забыла. – Она изображает раскаяние. – Да, конечно, ты вчера помогал готовить угощение для гостей. Это очень хорошо, признаю. Хотя на самом деле ты делал приятное себе. И это дало тебе веский довод не присутствовать на похоронах. А я хотела, чтобы ты пошел, ты был нужен мне там. А тебе это даже в голову не пришло, не проникло в твой убогий самовлюбленный умишко! Стив вздергивает голову; оскорбление, похоже, дошло до него. – Ты думаешь только о себе, и не любишь похорон. Ну, так знай: их никто не любит! Думаю – надеюсь, – ты все же подумал о Карен. Но я твоя женщина, и ты не подумал – ни разу – как-то помочь мне. Анна замолкает и смотрит на него. Стив как будто немного протрезвел и успевает осмысливать ее тираду, едва успевает. – Ты знаешь, чего я хочу прямо сейчас? – говорит Анна. – Чего? Они стоят, как два боксера, настороженно глядя друг на друга, на расстоянии пары футов. – Чтобы ты убрался к черту. Анна приближается к нему и плюет ему в лицо буквально смачным, липким плевком. Плевок попадает в щеку Стива и постепенно сползает вниз. Анне приятно смотреть на униженного Стива. Возникает пауза – Стив заторможен алкоголем, – потом он реагирует: бросается на нее и злобно толкает со страшной силой, так что она отлетает назад, ударяется головой о дверь и оседает на пол. И хотя Анна задыхается и потрясена случившимся, но через долю секунды она все-таки оживает. Теперь она в полной боевой форме, адреналин переполняет ее. Она понимает, что Стив больше и сильнее, но ей все равно. Он угрожал ей слишком часто, подумаешь: еще один раз! Какая разница, что она слабее. Она хочет, чтобы он почувствовал – физически – силу ее ярости. И как дикий зверь она бросается на Стива. Не успевает он двинуться с места, как она со всей силы бьет его ногой. У нее длинные ноги и растяжка хорошая. Ее сапоги – эти модные на высоких каблуках, остроносые темно-зеленые кожаные сапоги – эффективное оружие. И она бьет его между ног. Прямо туда, в самое уязвимое место. От боли он складывается пополам. Но Анна не останавливается и, не давая Стиву разогнуться, с руганью открывает дверь, хватает его, пока он не понял, что она делает, и выпихивает со всей силой, что у нее есть, до последней унции, на улицу. Стив падает на дорожку, приземлившись на задницу, но Анна и не думает беспокоиться, пострадал ли он: теперь пора подумать о собственной безопасности. Она отступает в прихожую и – ХЛОП! – захлопывает дверь. И запирает ее на цепочку и на засов. * * * – Думаешь, у Анны все в порядке? – спрашивает Карен. – Надеюсь, – отвечает Алан. Оба все еще не отошли от устроенной Стивом сцены. Карен кусает губы. – Пожалуй, я ей позвоню. – Но у тебя и без того хлопот хватает. Если хочешь, мы с Франсуазой заедем к ней по дороге домой. По-моему, пора расходиться. – Ты думаешь? – Да, конечно. Алан с семьей живет в паре миль от Карен, дом Анны как раз по пути. – Стив – идиот, – замечает Алан. – Несомненно, – кивает Карен. – Ужасно, что это я их познакомила. – Она выгонит его, – уверен Алан. – Вот увидишь. – Надеюсь, так и случится. – Иди сюда. – Алан протягивает руки, они обнимаются. Он отстраняется, убирает ей волосы с лица и заглядывает в глаза. – Не вини себя. Ни за Стива, ни за Саймона. – Я и не виню! – протестует Карен. – Нет, винишь. – Голос Алана звучит решительно, но в нем слышна ласка, доброта, и у Карен сжимается сердце – он так напоминает Саймона. – Ладно, – кивает она. – Но когда приедешь домой, пошли мне сообщение, как там дела у Анны. * * * Вскоре Анна слышит, как Стив встает и отряхивается. Потом открывает щель для писем и заглядывает внутрь. Анна отходит от двери, садится на лестницу и смотрит на него. – Ты меня впустишь? – спрашивает Стив. – Ты шутишь? И тут она вспоминает, что хотела сказать с самого начала, может быть, уже несколько дней, пожалуй, даже с того момента, как узнала о смерти Саймона. – Ты больше никогда сюда не войдешь. – Что? – Что значит твое «что»? Ты меня слышал. Я сказала: ты больше не войдешь в мой дом, никогда. – Ты не можешь так поступить. – Только попробуй. Щель захлопывается. Анна напрягается: она знает, что сейчас последует. Конечно: БАМ! Она чувствует, как сотрясается дверь, когда он всем весом ударяет в нее, да и вся прихожая, весь дом. И снова: БАМ! БАМ! Анна беспокоится, выдержит ли засов. Но в ее крови все еще переизбыток адреналина, поэтому страх отступает – она бежит наверх, открывает окно в спальне и высовывается наружу. Стив прямо под ней, в темноте, его тело скрутилось набок. Он отходит на несколько шагов и снова бросается на дверь. Его, кажется, не волнует, что он может разбиться сам. – Эй! Он смотрит наверх. – Если будешь продолжать, я позвоню в полицию. – Не позвонишь. Он сжал челюсти и не верит ее угрозе. – Еще как позвоню. Она отходит от окна, берет со столика беспроводной аппарат и возвращается. Анна держит его так, чтобы Стив видел: – Кажется, в таких случаях набирают 999, так? Он хнычет: – Впусти меня, Анна. Пожалуйста. Это напоминает сказку про трех поросят. Анна язвительно усмехается: – Ни за что. На лице Стива появляется выражение, которое она так часто видела раньше, когда он был пьян: губы обвисли, брови нахмурились – он в замешательстве. Несмотря на свою агрессивность, он нетвердо стоит на ногах, его движения плохо скоординированны. Но в глазах Анны как будто рассеялись последние остатки тумана, и она теперь ясно видит, что собой представляет Стив. Жалкий горький пьяница. И она понимает, что слова Карен на похоронах Саймона относились и к ней тоже. Карен любила Саймона за его недостатки, а Анна не любит Стива – за его. Не может их полюбить и никогда не полюбит. Его пьянство портит ее жизнь. Он терроризирует ее в ее собственном доме. Так жить нельзя. Им вместе жить нельзя. |