Книга Сибиряк. В разведке и штрафбате, страница 53 – Юрий Корчевский

– Бежим! – Андрей хоть и был пьян, но сообразил, что нападение на патруль чревато очень плохими последствиями.

Но не успели они сделать и пары шагов, как сзади грохнул выстрел. Лейтенант, лежа на земле, достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух, а потом наставил ствол пистолета на них.

– Стоять! Нападение на патруль! Сейчас применю оружие на поражение!

Угроза была нешуточной. Лейтенант имел на выстрел полное право, на его стороне был Устав, а также законы военного времени.

И ведь пальнет сдуру! Госпиталь рядом, а спасти не помогут.

Оба замерли, переглянулись. Хмель куда-то выветрился.

– Леха, беги! Я заварил эту кашу, мне и отвечать.

Алексей раздумывал секунду. С трех шагов лейтенант не может промахнуться, тем более что он знает, что они из этого госпиталя, и найти их – пара пустяков. И он остался стоять.

К ним подбежали солдаты патруля. Оба были злые из-за того, что раненые их свалили и обезоружили. Один сразу двинул Алексею прикладом в грудь.

– Ты что, сука, по ране бьешь! – скрючился Алексей.

– Думаешь, если на фронте был и ранен, так тебе все можно? – Второй солдат несколько раз пнул Андрея ногой, мстя за его удар в живот.

– Отставить! – отряхиваясь от пыли, к ним подошел офицер. Он на ходу прятал в кобуру пистолет. – Вперед, разгильдяи!

Словечко это в армии применяли часто.

Офицер пошел впереди, за ним – задержанные Алексей и Андрей. Шествие замыкали оба солдата патруля, грозно держа винтовки наперевес. Со стороны – как задержание опасных преступников. Из дыры забора на них удивленно смотрели их новые знакомые. Они полагали, что патруль задержал их как сбежавших в самоволку.

А разведчики осознавали, что дело поворачивается для них плохой стороной.

Их провели по улицам, завели в комендатуру.

– Товарищ капитан! Задержали двоих. Пьяные, из госпиталя в самоволку ушли. При задержке оказали сопротивление, – доложил лейтенант.

– Документы есть? – спросил капитан.

– Нет, мы же из госпиталя.

– Фамилии!

Разведчики доложили, капитан записал. Потом постоял, раздумывая, и неожиданно сказал:

– Отпустил бы ты их, лейтенант. Ну, выпили парни – с кем не бывает? Рады до смерти, что выжили на фронте, в госпиталь попали…

Капитан явно им сочувствовал, наверное, сам на фронте побывал.

– Я напишу рапорт, – нахмурился лейтенант.

– Пиши, – вздохнул капитан. – Обоих задержанных – в камеру.

Алексея и Андрея заперли в комнате с маленьким зарешеченным окном. Громыхнул замок.

Камера была пуста, сидеть не на чем, и они уселись на пол.

– Андрюха, ты чего на патруль напал? Какая муха тебя укусила?

– Водка в голову ударила. Я ведь в сорок первом контужен был. Как выпью – себя не помню.

– Нечего тогда пить было!

– Чего теперь жалеть?

– Что с нами будет?

– Откуда мне знать? А, дальше фронта не пошлют, а мы там уже были.

Но дело обернулось хуже, чем они думали. Их с рапортом лейтенанта передали особистам. За пару дней на них состряпали тощее дело и направили его в трибунал. Алексей поверить не мог, что все это происходит с ним и не во сне. И приговор:

– Месяц штрафного батальона! – подвел итог судья трибунала.

Приговор вынесли быстро, за час осудили человек тридцать.

Потом их погрузили в вагон с надписью «Сорок человек или восемь лошадей», но людей натолкали в него раза в полтора больше.

Привезли в часть, переодели. Обмундирование было старое, кое-где с пятнами засохшей крови. Казармы – старые бараки за колючей проволокой, кормежка скудная. И каждый день – строевые упражнения, чтобы жизнь медом не казалась.

– Хоть бы на фронт скорее отправили, – сказал Андрей. Он держался рядом с Алексеем: какой-никакой, а знакомый.

Кормить осужденных долго в тылу не стали, и уже на четвертый день отправили на грузовиках к передовой. Выгрузившись, они услышали, как недалеко погромыхивает.

– Передовая недалеко, километров пять, – определил Алексей.

Строем, пешим ходом их привели в ближние тылы. Раздали винтовки без патронов. Алексей уселся чистить винтовку. По его примеру несколько человек тоже принялись приводить в порядок оружие. Его явно собирали на поле боя рядом с убитыми – со следами пыли и грязи, с пороховой копотью в стволе.

Алексей знал, что от исправного оружия зависит его жизнь. Многие же сидели безучастно.

Конечно, осознание, что ты штрафник, удручало. Одеты они были в телогрейки без знаков различия, без ремней. Они и назывались безлико – переменным составом, осужденными. Был и постоянный состав – командиры взводов и рот. Они были при оружии, портупеях и погонах, получали повышенный паек.

За годы войны значительная часть военнослужащих прошла через штрафные батальоны – для рядовых и сержантов и штрафные роты – для офицеров. Срок нахождения в них для контингента – как называли их офицеры – был от одного месяца до трех. Если штрафник получил в бою ранение, его из штрафбата переводили в обычную часть – считалось, что боец искупил свою вину, смыв ее кровью. Могли также освободить по отбытии срока наказания. Только штрафбаты кидали на самые опасные участки – часто без артподготовки – или на минные поля. Редко кто выживал после трех атак.

И попадали в штрафбат по-разному. По вечерам штрафники, лежа на нарах, беседовали между собой, рассказывая каждый свою историю. Один снял с убитого немца часы, а политрук увидел, приказал бросить. Боец отказался и угодил под трибунал за мародерство. Некоторые попадали в штрафбат за пьянку и драки, и только немногие – за ошибки.

Был среди штрафников танкист. В бою в танк угодил снаряд. Двигатель заглох. Опасаясь пожара, когда танк вспыхивал, словно свечка, и не все танкисты могли спастись, экипаж покинул подбитую боевую машину.

А танк не загорелся.

За боем наблюдал комбат. От расстрела за трусость и невыполнение приказа экипаж спасло то, что в танке обнаружили пробоину, а двигатель был поврежден снарядом. Но под трибунал танкистов отдали.

За трусость, самовольное оставление поля боя и дезертирство в штрафбат не попадали. Трибунал в таких случаях был суров, обвиняемым выносили смертный приговор и часто расстреливали перед строем своих частей.

Вот только моральное состояние штрафников было подавленным. Значительную их часть составляли бывшие уголовники. Им было не привыкать к конвою, они и здесь играли в карты на деньги, золотые коронки и держались несколько обособленно.

После полудня бойцам выдали по пригоршне патронов и по паре гранат. Поскольку ремней и соответственно патронных подсумков не было, Алексей рассовал патроны по карманам телогрейки.