Онлайн книга «Бойтесь данайцев, дары приносящих»
|
Наш народ тоже, конечно, ни о чем не знал – до поры. Не ведали ничего даже допущенные к самым высшим секретам: Королев, к примеру, и его помощники. Генерал Провотворов и его космонавты, включая Галю. Полковник Пнин, Вилен и Лера. Не говоря, конечно, об обычном народонаселении, типа Владика, его матери – Антонины Дмитриевны, отчима Аркадия Матвеевича и бабушки Ксении Илларионовны. Колесо истории вращалось исподволь, тихо-тихо, незаметно приближая самый тяжелый политический кризис за всю историю человечества. Люди по обе стороны океана скоро будут поставлены на грань массового уничтожения – но пока они еще не ведают об этом и живут своей обычной, обыденной жизнью. Москва. Лера Полковник Пнин должен был ее наставлять, опекать, оберегать. Именно для этого, а не для того, о чем кто-то, испорченный, мог бы подумать, встречался он с Кудимовой один-два раза в неделю на конспиративной квартире. Впрочем, половой контакт тоже был важен, потому что способствовал взаимному пониманию и обоюдной привязанности, которые в отношениях с агентом далеко не последние качества. Вот и сейчас он спрашивал ее: «А почему вы с Виленом так мало стали встречаться с вашими институтскими друзьями? К примеру, с Владиславом Иноземцевым и женой его Галей?» – А это надо? – мурлыкала она, размякнув, под атласным покрывалом. Она поводила пальчиком по груди Александра Федосеевича, густо волосатой и кое-где седой. Что ни говори, связь с ним давала больше вдохновения и удовлетворения, чем жизнь с Виленом и тем более с кем-либо до мужа. Хотя и стыдно, конечно, бывало до сих пор, и гадко. Почему, ну, почему, спрашивала она себя, жизнь у меня не может быть, как у всех, прямой и честной? Почему она вся изломанная и тайная – и в смысле службы, и по части любви? Но на эти риторические вопросы не находилось ответов. – Надо ли встречаться с Иноземцевыми? – переспрашивал полковник. – Конечно! Любой контакт очень важен для разведчика (и контрразведчика). Тем более такой, который связан с секретной работой. Это открывает новые горизонты для возможной дезинформации противника. – Мы тут с Галиной Иноземцевой видались, – растеклась Лера. – Я ей аборт делать помогала. Нашла врача. – А почему она в поликлинику не пошла? – Тренируется вместе с парашютистками в сборной СССР. – Что, Иноземцева ушла из ОКБ ради этого? – Да, говорит, всю жизнь мечтала прыгать, нравится ей это. – Н‑да? Что ж – хорошо, что ты подруге помогла. Это сближает. Да и она тебе теперь обязана, согласись. Поэтому сам бог вам велел продолжить общение. Пригласи ее и Владика к себе. – Они не живут вместе. – Зови по отдельности. Сходи с ней в театр. – Я Иноземцеву уже на «Лебединое», на Плисецкую, позвала. – Видишь, как хорошо, и какая ты у меня умница! Сама все знаешь и понимаешь. И Пнин снова начал целовать Леру в плечи и в шею. А потом, когда они оба приняли душ и лениво, в халатах, ели за столом виноград (видать, специально привезли из Узбекистана), а также чудной иностранный вонючий сыр «рокфор», Пнин сказал: – А теперь, моя девочка, соберись и послушай меня очень внимательно. – Яволь, херр оберст! – сказала она, дурачась, однако Пнин посмотрел строго. Она приняла серьезный вид, и тогда он начал: – Тебе предстоит провести весьма важную спецоперацию. О ней, в полном объеме, знают только два человека: я да ты. Целью ее должна стать дезинформация главного противника. Наш спецотдел, после консультаций с учеными, подготовил документы, которые должны будут ввести церэушников в заблуждение относительно приоритетных работ, что ведутся в «ящике», где ты служишь. Пусть думают, что у вас в шараге разрабатывается то направление, что мы им с тобой продемонстрируем, – в то время, как ты и твои коллеги трудятся по совсем другим темам. – Я поняла, – кивнула девушка. – Действовать ты будешь совершенно самостоятельно и на свой страх и риск. Никто больше не знает об операции и помогать тебе не будет. Провалишься – тебя, конечно, не расстреляют, как американского агента, но неприятности начнутся крупнейшие. И вся наша игра с церэушниками пойдет насмарку. – Что надо делать? – Принесешь на работу фотоаппарат, которым тебя снабдили наши заокеанские коллеги. Запросишь в вашей секретной части те чертежи и тома техдокументации, что я тебе скажу. Эти тома и чертежи были изготовлены нашими людьми специально. Никто – ни в секретной части, ни в руководстве – не знает, откуда и почему в архиве взялись эта техдокументация и листы. Им было сказано хранить – они и взяли. Затребуешь якобы для работы указанные чертежи и тома. Затем все перефотографируешь. – Как я это пересниму, если своего кабинета у меня нет, а в отделе постоянно народ толчется? – Придумай. Агент ты или кто? После того как сделаешь дело, пленку оставишь в тайнике с пояснением: это проект, над которым наш отдел трудился все последнее время, в авральном режиме и закончил только к первому мая. Поняла? …В понедельник начальник отдела, где работала Лера, собрался на весь день убыть к смежникам. Лера подкатилась к нему: – Павел Петрович, будьте добры, дайте ключик от вашего кабинета. – Это еще зачем? – ощетинился начальник. – Я стенгазету делаю ко Дню воздушного флота. В отделе совсем негде развернуться. – Да? Только смотри, чтоб у меня без пьянки и разного прочего! – Что вы, Павел Петрович! Разве я могу! Замужняя женщина. Никто, кроме меня, даже порог не переступит. И она сдержала обещание. Только рано утром взяла в секретной части комплект документов по проекту «Оса» и восемь томов пояснительной записки. Она закрыла дверь кабинета Павла Петровича на ключ и разложила ватманы и тома на столах. Предварительно посмотрела и поразилась, насколько липовые чертежи и записка вышли похожими на настоящие. Даже в перечне исполнителей стояли реальные фамилии, ее в том числе, – а бумага и шрифт машинки, которым был напечатан подложный отчет, точь-в‑точь совпадали с подлинными. Да и сам проект – она успела оценить – с точки зрения содержания был выполнен тщательнейшим образом. Примерно пару лет назад они в отделе как раз обсуждали, что следует пойти этим путем. Но в конце концов их руководитель, членкор и большая умница Павел Петрович, отверг идею и предложил разрабатывать иную тему – которая, как теперь видится, оказалась более правильной. А теперь, значит, наши контрразведчики собираются подсунуть американцам ложный след. Ловко. Она принялась фотографировать. «Интересно, – мелькнула мысль, – а если американцы разберутся и все-таки поймут, что мы их дурачим? Ладно, не надо думать так далеко. Другой вопрос важнее: когда и где я успею сделать стенгазету, которую предъявлю потом отделу и Павлу Петровичу?» |