Онлайн книга «Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями»
|
– Неужели боксер? – помрачнел Макар. – Да нет же! Я просто беспокоилась за Галку! – соврала Саша второй раз. И снова получилась не ложь, а без пяти минут чистая правда. Илюшин приобнял ее за плечи. – Извини, что пришлось уйти. Больше я такой глупости не совершу. Что-то тут у вас явно пошло не так. Саша снова засмеялась. Макар даже не представлял, до какой степени верно описывает положение дел. Вокруг шумели, бестолково топтались у стола, поглядывали на куриные окорочка, заманчиво истекающие прозрачным соком, и на наливку, и на рассыпчатую картошку под зелеными брызгами укропных веточек. Нина Борисовна бережно выставила в центр длинный салатник с красно-желтой пестрой смесью. Похоже, это блюдо представлялось ей совершенным. – Крабовые палочки! – воодушевился Макар. – При изготовлении которых ни один краб не пострадал. А когда пригласят к столу? – Мы не можем сесть без Елизаветы Архиповны, – шепотом объяснила Саша. – Сюда, сюда его катите! – громко распоряжался боксер Валера. – Не нашли! – страдала Алевтина. – Как же так? Неужели бросила нас? – Архиповна могла! – Вернется! Погуляет – и вернется, вот увидите! – А мы-то как же? – Есть хочется! – И выпить! – Тихо! Пахом Федорович не одобряет! – Вот пускай дома сидит и не одобряет, – негромко, но внятно пробормотал дядя Гриша. Назревал бунт. Галка сидела ни жива ни мертва и с трудом поддерживала светскую беседу с собственным женихом. Ей представлялось, что из кустов вот-вот вынырнет Елизавета Архиповна и обвинительно ткнет в нее желтым пальцем. Молчаливые мальчишки, похоже, утомившиеся от своих игр, сидели на стульях и невыразительными глазами смотрели на яства. Нина, пожалев, отправила их в дом. Кое-кто проводил их завистливыми взглядами: на кухне оставались запасы жареной курицы. – Эх, курочка-то стынет! – …а наливочка-то выдыхается! «А Елизавета Архиповна все лежит и лежит…» – О чем задумалась? – внезапно спросил Илюшин. Саша утратила почву под ногами. Надо было в очередной раз соврать, но как назло, именно в этот момент ее охватила беспомощность. У Макара нюх на вранье. Он все поймет! Спасла Сашу мать жениха. – Пахом Федорович! Ужин наш, выходит, отменяется. Нет Елизаветы Архиповны! Патриарх дернул седыми бровями. Все почтительно примолкли. – Зачем они советуются со старым маразматиком? – озадаченно прошептал Илюшин. – Традиция! – пояснила Саша. – А почему все вокруг стола топчутся? – Традиция! – А зачем ждут старушку? Саша выразительно глянула на него. – Сам догадаешься или объяснить? Пахом Федорович тем временем проводил какую-то глубокую внутреннюю работу. – Нету, значит, Аграфены? – вопросил он. – Нету, – горестно всплеснул руками Григорий. – Нету голубушки нашей Пелагеи Силантьевны! Бросила нас Гликерия. Не снизошла Матрена Прокофьевна. – Гриша! Но патриарха ничто не могло отвлечь от раздумий. Он скрипел, кряхтел и ворочал головой. Больше всего Пахом Федорович напоминал ржавый автомат, в который бросили монетку. И непонятно, то ли сейчас в стакан хлынет газировка, то ли заиграет «Рио-Рита», то ли вообще все разнесет к чертовой бабушке. – Сейчас покажет кузькину мать! – предупредил Макар. – Мяу! – вякнул Берендей. Саша по опыту уже знала, что предсказания Илюшина относительно Сысоевых полностью оправдываются. Тем временем патриарх раздувал щеки и топорщил редкую щетину. Внутри него булькало и хрипело, шестерни вращались уже неостановимо. Чаша весов от «Рио-Риты» и газировки явно склонялась в сторону уничтожения главных сил противника. – Пусть не показывает! – испугалась Стриж. Происходящее со старцем выглядело все более устрашающим. Кажется, даже Нине стало не по себе. – Терпи. – Я не хочу! – Традиция! – Макар, останови его! – Как я его остановлю? Не видишь, у него унутре неонка и думатель! – У него сейчас будет унутре инфаркт микарда, вот такой рубец! – Мяу! Их тихому препирательству положил конец сам Пахом Федорович. Невидимое кипение внутри него достигло пика, из ноздрей вырвался пар, волосы на бровях встали дыбом, и патриарх исторг гневный рык: – Напрасно прятал я в траву свою усталую главу! «Господи, – мысленно ахнула Саша. – За «Мцыри» взялся!» – Напрасно, – подтвердил Илюшин. Остальные, оторопев, внимали. – Мой труп холодный и немой не будет тлеть в земле родной! – Отчего же? – не согласился Макар. – Смотря откуда вы родом. – И с этой мыслью я засну и никого не прокляну! – А вот это правильно! – одобрил Илюшин. – Это гуманно. В глазах Олега мелькнуло восхищение. Кажется, до сегодняшнего дня никто не осмеливался вести осмысленный диалог с Пахомом Федоровичем, когда творческий родник пробивался наружу и смывал окружающих полноводной рекой поэзии. Патриарху беседа тоже пришлась по вкусу. – Теперь один старик седой, развалин страж полуживой, – пробурчал он куда более миролюбиво. – Да вы еще всех нас переживете, Пахом Федорович! – заверил Макар. – Но в нем мучительный недуг развил тогда могучий дух! – приободрился старец. – Это заметно! – Он зна́ком пищу отвергал!.. – А вот здесь, простите, не соглашусь, – твердо заявил Илюшин, перебив патриарха на полуслове. Пахом Федорович от такой дерзости забыл про Мцыри и озадаченно крякнул. – Нина Борисовна стол накрыла! – Макар широким жестом обвел салаты и горячее. – Гости собрались! Разлили по чарочке! – Чашу, полную вина! – мечтательно отозвался старикан. Что-то в напевной речи Илюшина явно находило отклик в его сердце. Он глубоко вздохнул и уставился на куриные ножки. – В России вряд ли вы найдете две пары стройных женских ног, – ностальгически прошептал патриарх. – Вот именно! А здесь этих ног… – Илюшин склонился над блюдом с курицей. – Раз, два, шесть… Десять пар! – Десять! – восхищенно икнул Григорий. – Десять! – страдальчески отозвался Валера. |