Онлайн книга «Исполнитель»
|
Константин тогда выпросил у их кухарки Нюры самую большую скалку. Теперь уже он охотился на тех, кто ему докучал больше всего, но по одному. Часами мог выжидать в укромном месте. Как только появлялся его враг и был один, Рябоконь выскакивал из своей засады и без предупреждения начинал бить свою жертву скалкой, куда попадёт. Заметил тогда Константин, что все его обидчики были трусами. Никто из них один на один не вступил с ним в схватку. Побитые Рябоконем дети жаловались своим родителям, те шли к директору гимназии и просили оградить их сыновей от "бандита, которому место на Сахалинской каторге, а не в приличном учебном заведении". Директор лично приезжал к Рябоконям домой или приглашал на беседу Евлампия к себе в кабинет. – Правильно, Костя делаешь! Пусть все знают нашу рябоконевскую силушку да отвагу, – хвалил Евлампий своего сына после неприятных разговоров с директором и учителями. – Котик, нельзя своих товарищей обижать! Со всеми нужно дружно жить! – наоборот учила сына мама. Неизвестно почему, но к травле Константина подключились некоторые ученики шестого класса. Однажды, дело было в середине мая, на одной из перемен они окружили Константина и стали сильно толкать его друг к другу, распевая нехитрый мотивчик: – Гулливер, Гулливер! Ты всем карликам пример! Рябоконь от отчаяния и бессилия плевал в лица своих обидчиков. Пытался бить их ногами. Но они продолжали швырять его, как мячик… После занятий он шёл по тротуару. Его всего колотило от ненависти. Вот и дом. Константин достал ключ и дрожащими до сих пор от злости руками пытался вставить его в замочную скважину двери парадного подъезда. Вдруг совсем рядом послышались полицейские свистки и крики: – Стой! Лови вора! Рябоконь поднял голову. Прямо на него по тротуару бежал парень лет семнадцати в рубашке‑косоворотке, брюках, но босиком. В руках у него была большая картонная коробка. – Спаси меня! – попросил он испуганным голосом Константина. Тот как раз в это время открыл дверь. – Забегай! Быстро! – крикнул он незнакомцу и сразу же за ним влетел в подъезд. С улицы послышался топот сапог и голоса городовых: – Утёк, гадёныш! Вот сволочь! – Воды хочешь? – спросил Константин у парня, прижавшегося к стене и пытавшегося отдышаться. – Да! А пожрать у тебя случаем не найдётся? – сказал незнакомец. – Найдётся! Пошли! Константин повёл его на кухню через чёрный ход. Здесь никого не было. – Садись за стол! – кивнул Костя головой парню и принялся открывать все шкафы. – Есть икра паюсная, буженина, колбаса, сыр… Хочешь? – предложил Рябоконь. – Очень хочу. Не жрал ещё сегодня, – ответил парень и, вытащив из кармана своих мятых штанов нож‑финку, стал резать большими кусками колбасу, хлеб и жадно запихивать в рот. – Слушай, друг, а как тебя зовут? – спросил он, шумно чавкая и громко отрыгивая. – Константин. – А меня Иваном. Но все меня кличут Ванька Клык. – А почему Клык? – удивился Костя. – Не знаю. Наверное, по отцу. Моего батю тоже звали Иваном. Тоже был Ванька Клык, – объяснил парень. – А где он сейчас? – Кто? Отец что ли? Да убили его два года назад, – объяснил Иван и тут же спросил: – А ты, я вижу, из богатеев будешь? – Да, нет, – замялся Константин. – Мой папа – купец второй гильдии Рябоконь Евлампий. У нас на первом этаже этого дома бакалейный магазин. – Вот я и сказал – из богатеньких! – повторил Иван Клык и тут же добавил: – Я вижу, ты настоящий кореш! От беды меня спас. Может, я тебе чем помогу? – Помочь? – задумался Костя. И вдруг решил рассказать своему новому знакомому о своих сегодняшних обидчиках. Он присел за стол напротив Ивана и начал в подробностях описывать, как над ним сегодня издевались шестиклассники. Прыщавое лицо Клыка стало краснеть, затем покрылось белыми пятнами. Он вскочил со стула и стал орать: – Вот суки! На одного! Только сейчас Рябоконь смог рассмотреть Ивана. Был он высокого роста, широкие плечи, жёлтые злые глаза, засаленные русые волосы. – Так ты чего хочешь, Костя? – резко перестав орать, поинтересовался Клык. – Чего я хочу? – задумался Рябоконь. – Хочу им отомстить… Хочу, чтобы попросили прощения и чтобы больше ко мне приставали… Да, чтобы испугались. Очень сильно испугались! – Всё ясно. Застращать, значит, хочешь. Может, подрезать немножко кого‑нибудь? – задумчиво произнёс Иван. – Нет, нет! – испугался Константин. – Сделаю с моими богатяновскими корешками! Будь спокоен! Вот только… – Клык замялся. – Вот только… только бы. Ты "катеньку" можешь нам подкинуть? Дело ведь сурьёзное! – Какую Катеньку? – не понял Костя. – Сто целковых, чё, не знаешь что ли? – удивился Иван. – Сто рублей?! – испуганно переспросил Костя. – Так у меня в копилке рублей двадцать есть. У мамы надо ещё попросить. Папа, может, даст… Сто рублей – это же очень большая сумма! Думаю, что найду… – подумал он. – Ну что, друг? – с нетерпением спросил Клык. – Через два дня я тебе дам сто рублей! – Это точно? – недоверчиво спросил Иван. – Честное слово! – заверил его Рябоконь. – Ну, чё, значит, я тогда пошёл, – сказал Клык, рассовывая по глубоким карманам своих мятых штанов куски колбасы и сыра. – Не забудь, в четверг! Едва за его новым знакомым закрылась дверь, как Костю охватил страх: – Клык ведь мазурик богатяновский! С ним я могу влипнуть в плохую историю. Но я должен отомстить этим шестиклашкам, да и отступать уже нельзя. Стыдно! Дал слово – надо его держать. Ростов‑на‑Дону являлся одним из богатейших городов необъятной Российской империи. Сюда на благодатный "хлебный" юг стекались бродяги и преступники со всей страны. Они селились в трущобах на окраине города, в основном, возле порта. Здесь, в лачугах, сколоченных из досок, с земляными полами можно было приютиться за пять копеек в день. Стакан водки стоил всего десять копеек. Эти трущобы стали называть "наливайками". В Ростове их было много. Наливайка "Окаянка", наливайка "Гаврюшка", наливайка "Прохоровка"… Но особый страх всем жителям города внушали обитатели Богатяновки, трущобного района, раскинувшегося по обеим сторонам Богатяновского спуска, ведущего к Дону. Здесь находились питейные заведения, притоны, игорные дома… Полиция к Богатяновке даже не подходила. – Так, надо достать сто рублей! – стал лихорадочно размышлять Константин. – Сначала моя копилка. |