Книга Если спросишь, где я, страница 74 – Реймонд Карвер

Он опять уснул. Разбудил его звук открывшейся двери. Около его постели появилась миссис Вебстер. Она приложила руку к его лбу.

— Вы весь горите, — сказала она. — У вас жар.

— Все будет нормально, — сказал Карлайл. — Мне просто нужно еще поспать. Вы не выключите отопление? И, пожалуйста, если вас не затруднит, принесите аспирину. У меня ужасно болит голова.

Миссис Вебстер вышла из комнаты. Но дверь осталась открытой. Карлайл слышал, как работает телевизор.

— Сделай потише, Джим, — услышал он ее голос, и громкость сразу убавили. Карлайл снова заснул.

Но спал он не больше минуты, потому что миссис Вебстер опять вернулась в его комнату с подносом. Она присела к нему на кровать. Он приподнялся, пытаясь сесть. Она подложила ему под спину подушку.

— Вот, проглотите, — она протянула ему таблетки. — И запейте. — Подала ему стакан с соком. — Еще я принесла вам «Крим ов уит» [7] , съешьте обязательно. Вам будет гораздо лучше.

Он принял аспирин и запил его соком. Кивнул. Но потом закрыл глаза. Его снова клонило в сон.

— Мистер Карлайл, — позвала она.

Он приоткрыл глаза.

— Я не сплю, — сказал он. — Извините.

Он немного выпрямился на кровати.

— Просто температура очень высокая. Кстати, который час? Уже есть половина девятого?

— Сейчас примерно половина десятого, — ответила она.

— Половина десятого, — повторил он.

— А теперь я покормлю вас кашей. Открывайте рот и кушайте. Всего шесть ложек. Так-так, первая ложечка. Откройте рот пошире, — сказала она. — Вот съешьте, и вам сразу полегчает. Потом поспите. Сейчас доедим — и сразу спать.

Он послушно ел кашу с ложки, потом попросил еще сока. Выпив сок, он снова лег и, уже засыпая, почувствовал, как его накрывают еще одним одеялом.

В следующий раз он проснулся уже после полудня. Он понял, что уже наступил день по слабому свету, пробивавшемуся через окно. Он вытянул руку и отодвинул занавеску. Небо было затянуто облаками; за ними едва виднелось неяркое зимнее солнце. Он медленно поднялся с постели, нашел тапочки и халат. Пошел в ванную и поглядел на себя в зеркало. Потом умылся и выпил еще аспирину. Вытер лицо полотенцем и пошел в гостиную.

В столовой на обеденном столе была расстелена газета: миссис Вебстер лепила с детьми фигурки из глины. Некоторые фигурки уже были готовы — у них были длинные шеи и глаза навыкате, и напоминали они то ли жирафов, то ли динозавров. Увидев, что Карлайл подошел к столу, миссис Вебстер оторвалась от работы.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Он уселся в гостиной на диван. Оттуда было очень удобно рассматривать стол, за которым сидели миссис Вебстер и дети.

— Мне уже лучше, спасибо. Намного лучше, — сказал он. — Голова еще болит, и жар никак не спадет до конца. — Он приложил ко лбу тыльную сторону ладони. — Но мне уже лучше. Да, гораздо. Спасибо вам за помощь — сегодня утром.

— Может, вам еще что-нибудь нужно? — спросила миссис Вебстер. — Принести вам еще соку или чаю? Кофе, полагаю, тоже не повредит, но все же чай полезнее. А лучше всего выпить соку.

— Нет, нет, спасибо, — сказал он. — Я хочу просто немного здесь посидеть. Приятно наконец выбраться из постели. Я чувствую лишь небольшую слабость, только и всего. Кстати, миссис Вебстер…

Она выжидательно посмотрела на него.

— Мне показалось, сегодня утром заезжал мистер Вебстер? Я, разумеется, не против. Жаль только, что не удалось его увидеть.

— Да, заезжал, — сказала она. — Он тоже хотел с вами познакомиться. Я провела его в дом. Ему просто не повезло, он выбрал не то утро, ну понимаете, как раз, когда вы заболели. Я хотела вам кое-что рассказать о наших с мистером Вебстером планах, но подумала, что это не лучшее для таких разговоров время.

— Что рассказать? — спросил Карлайл встревоженно, чувствуя, что сердце у него уже сжимается от страха.

Она покачала головой.

— Ничего срочного, — сказала она. — Это подождет.

— Что рассказать? — повторила Сара. — Что рассказать?

— Что, что? — подхватил Кит, бросив свое занятие.

— Да угомонитесь вы, — сказала миссис Вебстер, поднимаясь на ноги.

— Миссис Вебстер, миссис Вебстер! — завопил Кит.

— Послушай-ка, молодой человек, — сказала миссис Вебстер. — Мне надо поговорить с твоим отцом. Отец сегодня болен. Так что успокойся и иди дальше лепить своих зверушек. А то, смотри, сестра тебя обгонит.

Сказав это, она из столовой направилась в гостиную, и тут зазвонил телефон. Карлайл перегнулся через стол и поднял трубку.

Он услышал уже знакомое потрескивание на другом конце провода: звонила Эйлин.

— Да, — сказал он. — Что такое?

— Карлайл, — сказала ему жена. — Я знаю, и не спрашивай откуда, что дела у тебя сейчас идут неважно. Ты болеешь, да? Ричард тоже недавно заболел. Это какая-то зараза вокруг гуляет. Так вот, его постоянно тошнит. Он уже неделю не ходил на репетиции своей пьесы. Мне пришлось самой идти туда и обсуждать с его помощником детали постановки. Но я тебе не за этим звоню. Расскажи, как ты там?

— Рассказывать нечего, — ответил Карлайл. — Просто я заболел. Небольшая простуда. Но мне уже становится лучше.

— Ты все еще ведешь журнал? — спросила она. Вопрос его очень удивил. Несколько лет назад он говорил ей, что ведет журнал. Именно журнал, как он сказал тогда, а не дневник — как будто это что-то объясняло. Но ей он его никогда не показывал и не делал новых записей уже больше года. Он совершенно про него забыл.

— Я это говорю к тому, — объяснила она, — что ты должен описать в своем журнале все, что с тобой сейчас происходит. Что ты чувствуешь и что думаешь. Ну, ты понимаешь, все свои ощущения от этой болезни. Не забывай, что болезнь — сигнал организма о состоянии твоего здоровья. Она о многом может сказать. Так что веди записи. Понимаешь, о чем я? А когда поправишься, ты сможешь оглянуться назад и понять, что это был за сигнал. Перечитай свои записи позже, после болезни. Колетт так делала, когда однажды заболела.

— Кто? — спросил Карлайл. — О ком ты говоришь?

— Колетт, — ответила Эйлин. — Французская писательница. Ты же ее знаешь. У нас дома где-то лежала ее книга. «Жижи» или что-то в этом духе. Именно эту книгу я не читала, но сейчас я Колетт читаю постоянно. Я открыла ее для себя благодаря Ричарду. Она написала книжку о том, что думала и чувствовала, пока у нее была лихорадка. Во время болезни у нее была температура сто два градуса [8] . Иногда ниже. А иногда, наверное, и выше поднималась. Но сто два градуса — самая высокая температура, которую она тогда зафиксировала, ну, когда болела. В общем, важно то, что она описала все это. Попробуй тоже написать о своих ощущениях. Возможно, это окажется полезным, — сказала Эйлин и, совершенно неожиданно для Карлайла, засмеялась. — В любом случае, у тебя будет подробное почасовое описание твоей болезни, и ты сможешь его потом перечитать. По крайней мере, это время не пройдет зря. Сейчас болезнь для тебя — сплошное неудобство. А надо стараться извлечь из нее хоть какую-то пользу.