Онлайн книга «Корысть на пьедестале»
|
– Спасибо вам, майор, вы сделали все, что могли. – Ну, преступление, в общем-то, раскрыто, – кивнул Савилов. – Но есть подозрения… Или конкуренты вас заказали, или обиженная женщина… – Например? – А кто вас мечом пытался убить? – Василиса? Перед глазами всплыло лицо Сони, он сидел на диване, она на нем. Потом она поднялась, надела халат, и тут появился рыцарь с мечом. Шлем исчез, вместо него показалась остроухая маска Бэтмена… Глеб Горбушин мог убить его еще тогда, в своей квартире, но за меч взялся Кириков. Он и нанес удар, опередив Горбушина. Но Глеб мог превратиться в американского супергероя, взяться за молоток, свершить акт мести и выпрыгнуть из окна с парашютом. И, возможно, задумали они это на пару с Василисой. Эта стерва и за одним покушением стояла, и, возможно, за другим. Неймется ей, все не угомонится никак. Надо было дожать ее тогда, шесть лет назад, сейчас и не было бы ничего. Но пощадили ее, а она крылья расправила, еще и замуж за Горбушина вышла… Но как Горбушин мог быть «Бэтменом», если он жив? Убили же исполнителя, зачистили… – Что-то я не понял, майор, а кто «Бэтменом» был? – спросил Кузьмин и открыл глаза. Но Савилова в палате уже не было, на его месте сидела совершенной красоты женщина. Чистота и магия бриллиантов редчайшего ярко-синего цвета. Глянешь в глаза, и утонешь. – Ты мне снишься? – зачарованно спросил он. – А ты этого хочешь? – с нежной, но грустной улыбкой спросила она. – Нет, я хочу тебя наяву… – Он протянул к ней руку, и ее пальцы оказались в его ладони. – В смысле, хочу видеть. – Я наяву. – Нет, ты мне снишься. Он не видел Олесю с тех пор, как она ушла к Брюсову. С ним встречался, а с ней ни разу не пересекся. Миша не хотел этого, да и она держала на него обиду. Олеся знала себе цену, а он взял и бросил ее – без повода, без объяснения причин. Какое-то время она отказывалась верить в произошедшее, и правильно делала. Таких жен, как она, не бросают, и сейчас он понимал это с особой остротой. Олеся уже немолода, но юная Вика проигрывает ей в сравнении. Порядком проигрывает… Впрочем, Олесе во сне могло быть двадцать лет, как раз в этом возрасте она и вышла за него замуж. – Ну, может, и не снишься. Галлюцинации у меня… На больную голову, – немного подумав, шутливым тоном добавил Кузьмин. – И ты не боишься в этом признаться? – А почему я должен бояться? – А вдруг я расскажу кому-нибудь про твою больную голову? – нежным колокольчиком прозвенел ее голос. – Ты? Ты не расскажешь. Воспитание не позволит. К тому же ты моя жена. – Я – чужая жена. – И снова ее взгляд погрустнел. – Ну, это в жизни… В той жизни, которая мне обрыдла… А в галлюцинациях… Нет, во сне… В этом сне ты моя жена. – Ты этого хочешь? – Хочу… С первыми двумя женами он мучился, одна оказалась сволочью по своему характеру, другая гуляла от него, но к Олесе у него не было никаких претензий. И все-таки он разошелся с ней. Женился на Василисе, потом – на Жене, после нее была еще более юная Катя, с которой он расстался совсем недавно. И это не считая любовниц, которых он менял как перчатки. Грешную жизнь он вел, может, сам Бог его за это и наказал, две желтые карточки показал – с красными, кровавыми пятнами на них. Нельзя так больше. И неплохо бы вернуться в прошлое, в то, в котором осталась Олеся. И прожил бы с ней все одиннадцать лет, горя не зная. И не изменял бы. И не случилось бы с ним ничего. Они с Олесей действительно находились в сдвинутой реальности, он говорил с ней в больных грезах, в спокойном, лишенном горячечности бреду. Все, о чем он сейчас думал, выкладывалось на язык. Он говорил, а она слушала его и мягко, ласково улыбалась. – Действительно пора заканчивать с беспутной жизнью. Правильно ты сказал, две желтые карточки тебе уже выписали, вдруг будет красная? – Точно, беспутная жизнь… – Говорят, что все беды от женщин, это не так. Все беды от непозволительного к ним отношения. Я-то ничего, стерпела, а Василиса? Это же из-за нее ты попал в больницу прошлый раз? – Ну, следствие не установило… – И не нужно. Я ее не осуждаю… Она за всех нас тебе отомстила, за всех брошенных тобой женщин… Только ты не думай, что меня это радует, – с нежной печалью покачала головой Олеся. – Но Василису ты не осуждаешь. – Не осуждаю. – А если она снова меня заказала? Муж у нее парень креативный, может, он и выдумал «Бэтмена» на крыльях ночи? – Ты спал с бывшей женой этого парня, – напомнила Олеся. – Ты откуда знаешь?.. Ну да, Горбушин работает с твоим мужем… – Да, Глеб у нас был, Миша спросил, он ответил. – Что ответил? – Не любит он тебя… Но это же не повод тебя убивать… – улыбнулась Олеся. – Да и не так важно, кто на тебя покушался, главное, у тебя появился повод остановиться. Я хочу предостеречь тебя. Хватит, Валя, хватит! Она положила руку ему на плечо, и он захмелел от приятных ощущений. Верхние веки налились тяжестью, поползли к нижним, глаза закрылись, теплый вязкий сон залил сознание. Когда он открыл глаза, Олеси в палате уже не было. Да и быть не могло. Не появлялась она здесь, зачем ей это? Это не она приходила сейчас к нему, а сама совесть, с ней он и говорил. А настоящая Олеся сейчас далеко. И далеко, и далека. И не стала бы его предостерегать, зачем ей это? Он снова заснул, а когда проснулся, к постели подошла Люся – легкая, воздушная, но реальная. Она поставила капельницу, мило улыбнулась ему и повернулась к двери. Кузьмин осадил ее движением руки, спросил, кто к нему сегодня приходил. Она ответила, что был начальник его службы безопасности, жена приходила, потом появился майор полиции, а еще его навестила не очень молодая, но очень красивая женщина. – Олеся Степановна ее зовут. Все, больше никого! – закончила Люся. Кузьмин мог бы удивиться, но его вовремя осенила догадка. Не было никакой Олеси, и этот разговор с Люсей – плод больного воображения. Проломы в черепе у него, повреждение мозга, об этом никак нельзя забывать. – Спасибо! – Он махнул рукой, отсылая девушку, и снова закрыл глаза, стараясь привести себя в чувство. А когда немного успокоился, вызвал телохранителя, дежурившего за дверью. Рослый, дюжий Рома зашел в палату и вскинул голову, как собака, выполняющая команду «Служить!»: – Да, Валентин Юрьевич! – Ты зачем пропустил ко мне госпожу Брюсову? Парень должен был смутиться, посмотреть на него недоуменными глазами, этого Кузьмин от него и ждал. – Вы же сами разрешили! – Рома удивился, но совсем не так, как был должен. – Я спросил, вы сказали, можно… |