Книга Наркопьянь, страница 40 – Алексей Ручий

Кое-как нашли проходную какого-то заводика. Потом долго объясняли заспанному сторожу, кто мы и зачем мы здесь и почему нам так надо пройти на охраняемый им объект. В конце концов, он дрогнул под напором наших аргументов и, махнув рукой в неопределенном направлении, пропустил нас.

Перед нами раскинулась огромная, заросшая бурьяном площадка, расчерченная шрамами рельс, взбугрившаяся кучами какого-то хлама. Вдалеке торчали покосившиеся ангары.

Мы прошли метров триста от проходной в направлении, указанном нам сторожем, и уперлись в бытовку, сделанную из бывшего вагона, снятого с колес. Перед ней стоял самодельный рукомойник. Я смекнул, что, видимо, это и есть место назначения. Постучались.

Вышел тот самый кент, который предлагал работу, его звали Макс. Окинул нас хмурым взглядом, словно оценивая, способны ли мы на какую-нибудь работу вообще. По всей видимости, конечное решение оказалось положительным, потому что он коротко бросил:

- Поработать?

- Да, - так же коротко ответил я, потом уточнил, - как и договаривались.

- Да помню я, - махнул рукой Макс, - воздух разрезала огромная лапища с синим мазком татуировки. – Сидите здесь, отдыхайте, машина скоро должна быть… Вообще-то уже должна быть, да задерживается… Что там сторож, спит?

- Мы не заметили…

- Да спит по любому старый хрен, пойду его разъебу… отдыхайте.

- Какой-то он неприветливый, - заметил Ботаник, глядя вслед удаляющейся фигуре нашего работодателя.

- Тебе не все равно? – Псих почесал затылок, - пойдемте где-нибудь поваляемся в тени, а то жарища сегодня просто жуткая.

Мы уселись в сторонке на траве. Издалека доносился какой-то гул, что-то гремело и тарахтело в недрах промзоны. Тени укорачивались, сухой воздух нагревался. Это совершенно не способствовало приведению моего организма в норму. Но, как и всякий человек, способный иногда пить неделями, я старался не обращать на побочные неудобства внимания, потому что к этим самым побочным неудобствам давно привык.

Из бытовки на божий свет выполз какой-то иссушенный человек с опухшим от пьянки лицом. Огляделся, словно пытаясь привыкнуть к окружающей реальности – так делают ночные животные, выползая из своих нор на охоту. Потом направился к нам.

- Местный житель, видать, - заметил Псих.

Мужик поравнялся с нами и, не здороваясь, спросил:

- Что парни, поработать?

- Вроде того, - без всякого энтузиазма ответил ему я. Его только не хватало на наши головы.

- Понятно, - протянул алкаш с таким видом, словно ему действительно только что стало понятно все – в смысле абсолютно все: зачем существует эта планета, зачем неведомо кому понадобилось поселить на ней странную тварь под названием человек и зачем этот самый человек разводит на ней какую-то не всегда понятную даже ему самому деятельность.

- Ты чего к парням пристал? – невесть откуда появился Макс.

- Да я не пристал, просто так поинтересовался, – алкаш полез за чем-то в карман, но, поковырявшись в нем, вытащил пустую руку, - когда деньги-то будут, Макс?

Макса передернуло, словно он только что проглотил что-то неприятное – жабу, например.

- В субботу, я ж говорил. Что все уже пропили?

- Ну не то, чтобы все… но жрать хочется…

- Водка у вас всегда есть… Есть ведь?

Алкаш замялся:

- Ну… есть, вроде…

- Вот ее и жрите. – Макс повернулся к нам:

- Машина будет где-то через сорок минут. Я вас позову. – И он пошел куда-то по своим делам. Остался один алкаш.

- А какой сегодня день? – обратился он ко мне.

- Среда вроде была. Утром, по крайней мере.

- Среда, бля, - вздохнул алкаш, - а деньги будут в субботу… - и он побрел в сторону бытовки. На полпути остановился, повернулся и спросил:

- У вас сигареты не будет, парни?

- Иди, мужик, - поспешил разочаровать его Псих, - у нас у самих две штуки осталось, а нас сколько?

- Трое, - буркнул алкаш и ретировался в бытовку.

Но местные оказались упертыми. Следом из бытовки явил себя свету другой алкаш, видом сильно смахивающий на первого, и направился к нам.

- Парни, закурить не будет? – просипел он вместо приветствия.

Псих обхватил руками голову и повалился в траву. Видимо, решил игнорировать окружающую действительность.

- Нет, не будет, - ответил я.

Второй алкаш так же, как и первый, понуро поплелся в бытовку.

Однако и это не остановило наших новых друзей. Через пару минут из бытовки вывалилось уже новое тело и двинуло к нам.

- Сигарет нет, - крикнул ему Псих, опережая вопрос.

- А ты откуда знаешь, что мне сигареты нужны? – скорчился этот представитель опустившегося пролетариата.

- А я телепат, - ответил Псих и отвернулся.

Тот потоптался пару секунд на месте и направился куда-то в недра промзоны. Ботаник проводил его печальным взглядом.

- Интересно, сколько их там, в этой будке? – спросил он пустоту.

- Больше, чем в тебе градусов, - Псих перевернулся на другой бок.

- Зато у них водки много, и они ею питаются, - вставил я.

- Вот она красота истинно беззаботной жизни! - рассмеялся Псих.

- И не говори.

Через полчаса появился Макс и сказал, что машина задерживается еще на час. Мы вздохнули и повалились загорать. Праведная тишина летнего полдня окутала нас.

- О чем задумались, парни? – спросил через некоторое время Псих.

- А мы и не задумывались, ни к чему это – зевнул я – я вот, например, вчера много мыслей намыслил да все забыл.

- Да-а-а… - протянул Псих и замолчал.

Через некоторое время на ноги вскочил Ботаник, выражение лица его при этом было каким-то смущенным и немного напуганным.

- Ты чего? – спросил его я.

- Да чего-то на клапан надавило, - Ботаник переминался с ноги на ногу.

- По крупному? – Псих поднял голову.

- Да крупнее не бывает, - лицо Ботаника исказила жуткая гримаса, - пойду туалет поищу.

- Давай-давай, - Псих снова скрылся в траве, - местным только на глаза не попадайся. Загрызут.

Ботаник засеменил куда-то за бытовку. При этом он очень напоминал раненное животное. Псих почесался.

- Что-то меня разморило. На солнышке-то.

- Ага, - поддакнул ему я. Работать хотелось все меньше и меньше, а дурнота накатывала все больше и больше. Я уже начинал сожалеть, что ввязался в эту авантюру с халтурой.

Солнце только поддавало жару. Я чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Грудь вздымалась редко и с какими-то хрипами. Я постарался уснуть.