Онлайн книга «Танец паука»
|
– Нам пора бежать, – говорила Ирен, взяв мужа за вежливо подставленный локоть. – Мне совершенно необходимо купить новые шляпные булавки и блузу. Увидимся здесь за ужином. Я подумала, что больше никогда не захочу есть. Они ушли до того, как я пришла в себя и смогла возражать. Я опустилась на диван в гостиной и попыталась собраться с мыслями. Как могла Ирен допустить такую унизительную для меня ситуацию? Она видела меня во время приступов морской болезни. Не думает ли она, что я позволю кому-либо еще, тем более Квентину, лицезреть меня в таком состоянии? Воображение услужливо рисовало одну отвратительную сцену пребывания на корабле за другой, заставляя меня испытывать муки отчаяния. Но тут кто-то постучал в дверь нашей комнаты. В тот момент я была готова не просто наколоть на шляпную булавку непрошеного гостя: окажись там банда ультрамонтанов, я бы растерзала их голыми руками. Я встала и пошла к двери, горя желанием излить свой гнев на того, кто посмел побеспокоить меня в самый тяжелый миг моей жизни, когда радость обратилась в отчаяние. Однако, открыв дверь, я наткнулась на сам предмет моих огорчений. – Квентин! – Разве Ирен и Годфри не сказали тебе, что я приду на ужин? – Нет. И они только сейчас сообщили мне о том, что мы еще семь вечеров подряд будем ужинать вместе. Этот безжалостный негодяй улыбнулся: – Я возвращаюсь вместе с вами. – Наслышана. – Ты не рада? – Он изучал мое замершее лицо, склонив голову набок. – Нет! Да! Разумеется, я рада, что ты освободился от рабского труда на Нелли Блай, но на борту мы не увидимся. – Ты… ты остаешься в Нью-Йорке? – Конечно нет, но я не смогу показываться на публике. Я ужасно страдаю от морской болезни. – О! – Он сделал шаг в комнату, вынуждая меня отступить и не заслонять вход. – Я что-то об этом слышал. – Слышал? Ты не мог слышать ничего подобного. Ирен способна обойти верхние и нижние палубы вдоль и поперек, и ей хоть бы что. Я же приобретаю все известные оттенки зеленого цвета при малейшем движении. – Но с тобой было все в порядке на пароходе до Кони-Айленда. – Там же не Атлантический океан. Ох, не заставляй меня вспоминать об этом! – Нелл! – Он схватил меня за руки. Я выдернула свои ладони. Меня уже хватали сегодня, и больше я не хочу чувствовать на себе чьи-то руки, пусть даже их обладатель заставляет мой пульс учащаться, а сердце замирать со странной смесью ужаса и восторга. – Смотри, я принес тебе подарок. – И Стенхоуп достал из кармана сложенную салфетку. Постепенно его пальцы вынули из нее предмет, вырезанный из слоновой кости, очень тонкая работа. Он держал этот круглый предмет в руках. – Ради всего святого, что… – Средство от морской болезни. Браслет. – Браслет? Для меня? – Даже два, – сказал Квентин, ухмыляясь, как уличный фокусник, и доставая второй браслет, близнец первого. – Они чудесны, но… Он растопырил пальцы, чтобы широко растянуть квадратики слоновой кости, из которых состоял браслет. Они были нанизаны на эластичную нить. – Примерь. – Квентин взял меня за руку, не обращая внимания на мои возражения, и уже надевал один из браслетов на мое запястье. – Боже! Да они стягиваются так туго, словно манжеты. – Именно. Мягкое давление исцеляет приступы морской болезни, так считают мореплаватели, чьи суда ходят по Индийскому океану. Едва ли это правило не сработает в Атлантическом. – Ты в этом уверен? – спросила я, когда он надел второй браслет мне на руку. – Я видел, как это работает. Просто носи их все время путешествия. Я нахмурилась: – Но они могут привлечь внимание. – Да какая разница, если ты сможешь дышать воздухом на палубе и ужинать за капитанским столом? – Ни одно из этих занятий меня никогда не прельщало. – Ну а я человек недалекий и получаю от подобной ерунды удовольствие. И хотел бы, чтобы ты разделила его со мной. В моей голове билась только одна мысль: «Что сделала бы Нелли Блай?» – С радостью, – ответила я. И я на самом деле была рада. ____ На следующий день ближе к вечеру мы стояли на борту «Эльзаса» и наблюдали за тем, как толпы людей на причале постепенно превращаются в безликую серую массу. Статуя Свободы, возвышающаяся над бухтой, становилась все меньше и меньше. Ирен и Годфри пристроились возле перил, прижавшись друг к другу, молчаливые и счастливые оттого, что едут домой вместе после долгой разлуки. Моя затянутая в перчатку рука лежала на перилах, браслеты слоновой кости слегка сжимали запястья и выглядывали из-под манжет. Дул сильный ветер, но дюжина новых шляпных булавок, которые мне купила Ирен, крепко держали мою широкополую шляпу в стиле Нелли Блай. А еще меня держал Квентин. Я чувствовала его рядом, видела его руки по обе стороны от своих. Я чувствовала себя превосходно, и в животе у меня порхали бабочки. Неделя. На теплоходе. Наедине с Квентином, потому что Ирен и Годфри явно собирались превратить это путешествие во второй медовый месяц. «Это был искренне желанный финал…» Но одновременно и тот, которого я боялась. Меня покинула даже моя морская болезнь. Я была свободна, и рядом с Квентином. Что из этого получится, мне сложно сказать, но я уже не та женщина, которая два года назад на площади перед собором Парижской Богоматери чуть не упала в обморок от фамильярного обращения к ней странного человека в чужеземной одежде – Квентина Стенхоупа. Почему-то мне в тот момент вспомнилась Лола Монтес, и меня наполнило глубокое сочувствие к этой печально известной женщине. Сколько раз она стояла у перил отходящего или причаливающего корабля, исполненная надежд или страхов? Как часто она влюблялась на борту или на берегу? О чем она думала, когда видела Нью-Йорк и его высокие здания в первый раз? А в последний? Она приняла твердое решение прожить свою жизнь именно здесь, и когда она прощалась с этой жизнью, ее навестила только ненавистная ей мать. К ней не пришел ни один из тех мужчин, что пили за ее здоровье, чествовали ее, восторгались ею, любили ее, теряли ее. Что же она действительно чувствовала, когда все было сказано и все завершено? Я никогда об этом не узнаю. Не узнает этого и Ирен. Но мы всегда будем задаваться вопросами, и в нашей памяти Лола будет жить вечно. |