Книга Танец паука, страница 41 – Кэрол Нелсон Дуглас

Псевдолорд взглянул на меня:

– Ну, наверное, как этот парень, стоял бы снаружи и заглядывал внутрь. Но пока что я могу попасть внутрь и смотреть наружу, чем и займусь, покуда это возможно. Я изучил генеалогию англичан и сложное правовое устройство. Тут полно потомков британских иммигрантов, которые надеются найти родственников в Англии, а я тут как тут, всегда готов к такой афере.

Я вспомнил об одной американке, которая давеча надеялась узнать о родственниках в Америке, и закашлялся, чтобы скрыть смех.

– Ты куришь, Лайам? – спросила Матушка Хаббард с материнской заботой.

– Курю, мэм.

– Табак сведет тебя в могилу, – покачала она головой. – Смотри-ка, один из твоих пацанят.

И правда ко мне подбежал мальчишка, чтобы сообщить, что в дом вошел, а потом вышел разносчик льда.

– Молодой? – спросил я, зная, что нас слушают мои новые друзья и мне надо продемонстрировать, что я пылко влюблен.

– Нет, сэр, очень жирный и лет шестидесяти.

– Отлично, мой мальчик. Вот тебе десять центов, наблюдай дальше.

– Столько трудов из-за какой-то горничной. – Сэр Гарри покачал головой. – Ты не сможешь многого добиться в Америке.

– Принц трижды поднимался на стеклянную гору и трижды соскальзывал, прежде чем добиться любви прекрасной дамы. – Матушка Хаббард ущипнула меня за щеку. – А теперь идите-ка займитесь делом, пусть Лайам сам тут разберется.

Мы расстались, но троица продолжала курсировать по Пятой авеню, пока я стоял возле своей скромной тележки.

До наступления темноты мне сообщили обо всей обслуге, что в течение дня наведывалась в дом, – поразительное количество мясников, зеленщиков, пекарей и работников прачечной.

Доллар достался юному Арчи, который рассказал мне о типе, наблюдавшем за черным входом.

К этому времени улицы освещали уже газовые горелки и электрические фонари, а мимо туда-сюда сновали экипажи, запряженные породистыми лошадьми: нью-йоркская знать принарядилась и отправилась в свет.

Все тележки торговцев разъехались, кроме моей, а место мальчиков с газетами, заняли девочки, продающие спички или цветы.

– Он простоял там весь день, в тени дома напротив, – поведал Арчи. – Я его заметил около полудня, и он не отлучался даже поесть.

– Респектабельный джентльмен?

Мой юный осведомитель нахмурился:

– Не то чтоб респектабельный, но и не бродяга, если вы понимаете, о чем я.

– Без особых примет?

Чумазое личико повернулось ко мне, и я понял, что мы говорим на разных языках.

– Бедный? Богатый?

– Не то и не другое. Очень тихонький, я его долго не замечал. На такого дважды и не взглянешь.

– А когда он ушел?

– Он все еще там…

Я сунул доллар в худенькую руку, не обращая внимания на испуганный взгляд и невнятные слова благодарности.

– Завтра. Рано утром. В то же время, на том же месте. Еще один доллар, если отгонишь мою тележку в какое-нибудь безопасное место.

– Но тогда мне придется сторожить ее всю ночь.

– Еще один доллар.

Радужки глаз мальчика стали такими же большими и блестящими, как долларовые монетки.

– Слушаюсь, сэр!

Я быстро обрету свою Нерегулярную армию и здесь.

Но для начала нужно найти человека без особых примет, который несет дежурство возле дома.

Темнота спустилась, словно черный театральный занавес. Я поднял воротник потрепанного плаща и надвинул шляпу на глаза.

Через две минуты я был уже позади дома Вандербильтов, наблюдая за человеком, который, в свою очередь, наблюдал за домом. Это напомнило мне о долгих часах, проведенных в одиночестве в Уайтчепеле, правда, здесь не было тумана и убийств прямо на улице. Чтобы следить за кем-то, нужны сообразительность и спокойствие, и я определенно собирался сопровождать этого типа, когда он покинет пост.

Он ретировался в начале четвертого утра.

В это время карета Вандербильта с яркими боковыми фонарями задержалась перед входом, чтобы высадить пассажиров, а потом под цокот лошадиных копыт двинулась за дом, чтобы кучер распряг лошадей и поставил их в стойло.

____

Я скучал по лондонскому туману, но Нью-Йорк полон огней, а не мрака. Это усложняет задачу и преступникам, и детективам. Объект моего внимания был точь-в-точь такой, как описывал мальчик: ничем не примечательный, ни рыба ни мясо. На незнакомце были длинное черное пальто и мягкая шляпа, надвинутая на глаза.

Пока я наблюдал за ним, он ни разу не закурил, хотя руки у меня чесались, желая воссоединиться с трубкой. В Уайтчепеле трубка служила реквизитом, подходящим для той атмосферы. Здесь она отвлекала бы меня и выдала мое присутствие на пустой ночной улице.

Звуки транспортного потока на Пятой авеню почти стихли, пока не начали прибывать подводы с продуктами для просыпающегося города.

И вот наконец соглядатай покинул свой пост. Темное пятно отделилось от окружающей тьмы и двинулось прочь от Пятой авеню. Как и я, он был на резиновых подошвах.

Пульс у меня участился.

Кто бы ни доставил записки с угрозами и мертвое тело в дом Вандербильта, этот человек просто обязан следить за своей жертвой. А раз слежка продолжается, значит, игра далеко не окончена, и, возможно, труп в замке миллионера не был последним.

Я пробирался от одного фонаря к другому, прятался в подворотнях, прикидывался тенью, игрой лунных бликов, не привлекающей внимания.

Я видел и другие тени впереди, некоторые собирались в бесформенные кучи в нишах зданий: бездомные, а среди них, без сомнения, и мои маленькие помощники.

Эти тени не двигались, забывшись усталым сном людей, которые слишком утомились, чтобы заботиться о безопасности.

Шаги человека, за которым я следил, были мягкими, как туман. Видимо, он знал толк в шпионских делах. Он постоянно плутал, часто останавливался, чтобы прислушаться, но не улавливал ничего, кроме поскрипывания колес вдалеке и лая бродячей собаки.

Наконец мы добрались до улицы столь же сонной, как и весь Нью-Йорк в этот час. Шпион скрылся в пятиэтажном темном доме. Я присел на крыльце, чтобы меня не было видно с улицы, и закурил трубку.

Через два-три часа, когда бедняки, которые поддерживают жизнь огромного города, начнут приходить и приезжать, я расспрошу их, что это за дом.

Со стороны он напоминал один из бесчисленных пансионов, в которых живет основная масса ньюйоркцев. Но, как сообщил мне седой осведомитель, растягивая слоги на американский манер: «Это Епископальный клуб Нью-Йорка, сэр, там полно всяких важных церковников: епископов и тому подобных личностей».