Книга Танец паука, страница 64 – Кэрол Нелсон Дуглас

Лотта Крабтри начала выступать в возрасте шести лет, и на золотых приисках ее окрестили Маленькая Лотта. Девочки-актрисы были в моде в городах золотоискателей, где почти не наблюдалось женщин. Так что обе, Лотта и Лола, по-разному, но с равным успехом завоевывали публику. Лотта была примерно на двадцать шесть лет моложе Лолы, то есть годилась ей в дочери. Хм.

Я прочла пассажи об уроках, которые давала Монтес Лотте с интересом и знанием дела, как подобает бывшей гувернантке. Хоть я и не хотела считать Лолу Монтес возможной матерью Ирен, но, признаюсь, глаза у меня увлажнились, когда я читала об этом.

Нигде и никогда женщина, которая вылепила из себя Лолу Монтес, не чувствовала себя такой счастливой и полезной людям, как в калифорнийском городке Грасс-Валли в 1853–1856 годах.

Это безыскусное поселение, вдали от грубой вседозволенности золотой лихорадки в Сан-Франциско, было девственным уголком природы, где мирно сосуществовали цветы, собаки и медведи, авантюристки, слуги и дети.

Свобода, равенство, братство?

Маленькая Лотта, дитя отважной англичанки и своекорыстного американца, с которым ее мать встретилась в Нью-Йорке (где же еще?), начала танцевать на сцене в столь же юном возрасте, как и сама Ирен.

Девочка в прямом смысле слов пошла по следам крошечных ножек Лолы Монтес.

Теперь она считалась ведущей комедианткой Нью-Йорка: кокетливая инженю с шапкой рыжих кудрей, которая, как выразилась Ирен, выработала «стратегически возбуждающую походку».

– Эта игра, – подытожила примадонна, – продлилась недолго, поскольку, перешагнув сорокалетний рубеж, Лотта выросла из этого образа, как и из коротких мальчишеских брючек, которые позволяли заработать на хлеб с маслом и… икрой.

(Последнее замечание оказалось пророческим, добавлю я как цензор… вернее, редактор этих дневников. Через три года после нашей последней встречи с Лоттой Крабтри она ушла на покой и стала вести тихую жизнь во спасение артистической души: занималась благотворительностью и защитой животных в Нью-Джерси. Такова расплата за толпы поклонников, готовых впрячься в экипаж. Интересно, была бы она к ним так же добра, как к рабочим лошадкам, которых навещала и наряжала в шляпы? Лично мне шляпы кажутся достаточным унижением для людей, чтобы водружать их еще и на лошадей.)

Рано утром следующего дня вылазка в универмаг Олтмана принесла нам готовые вечерние туалеты пастельных тонов, отделанные шнуровкой, оборками и искусственными бриллиантами. Этого Ирен показалось недостаточно, и она отправилась на блошиный рынок на 26-й улице, где скупила огромное количество перьев и бусин из гагата.

– Этому трюку меня научил месье Ворт [66] , – объяснила Ирен. – Темные вкрапления в вечернем туалете придают богатство и утонченность.

Мы уселись пришивать украшения к платьям. К тому моменту, как Квентин зайдет за нами, в черном смокинге, как надеялась Ирен, мы будем готовы отправиться на спектакль «Бриллиантовая подкова».

Мы сидели на лучших местах с видом на сцену – очередная любезность мистера Бельмонта, которому Ирен пела беспрерывные дифирамбы.

Квентин выглядел потрясающе в официальном наряде. Накрахмаленный белый воротник и белоснежная манишка создавали удивительный контраст с его загорелым лицом. Дамы в соседних ложах тянули шеи, чтобы рассмотреть нашего спутника получше.

Ирен провозгласила, что мы с Квентином должны изображать пару, а ведущую роль оставила за собой. Мне же было позволено сохранять, по выражению подруги, «скромный английский шарм». Однако щеки мне все же нарумянили, волосы завили горячими щипцами, прическу взбили и положили валик для придания объема, ресницы накрасили различными средствами из походного чемоданчика примадонны, в котором хранились секреты очарования актрис, включая даже сажу.

Кроме того, я настояла, чтобы Ирен утянула мою талию четко до восемнадцати дюймов [67] , как у Нелли Блай.

Квентин охотно исполнил роль поклонника для нас обеих, что навело меня на размышления, как часто он играл ее в реальной жизни.

Пьеса была громкой, забавной и временами смешной. Лотта Крабтри, кудрявый чертенок, прыгала то в мальчишеских панталончиках, то в коротеньких девичьих платьицах. Теперь стало понятно, почему критики называли ее «вечным ребенком» и «нашей общей малышкой».

Если бы такая маленькая чаровница попала ко мне на воспитание, то я быстро приструнила бы ее, поскольку такое понятие, как дисциплина, очевидно, не было знакомо девочке, к ногам которой золотые самородки бросали еще в раннем возрасте.

Папаша сбежал в Англию, прихватив все, что с таким трудом заработала Лотта, когда ей было всего шесть. Может быть, именно поэтому она никак не могла вырасти из детских ролей. Кто вообще захочет взрослеть в таком мире?

В конце пьесы мы вместе с остальной публикой поднялись и аплодировали до тех пор, пока не начали гореть ладони. Ирен подгоняла нас, чтобы мы покинули ложу быстрее, чем вся толпа. Примадонна проворно затащила нас за кулисы, а потом и дальше, в самое чрево театра, куда вела узкая темная лестница.

Квентин взял меня под локоть. Я к тому моменту уже надела перчатки, но даже через два слоя первоклассного хлопка ощущала жар его рук.

– Аккуратнее, – прошептал он. – Ирен знает закулисные лабиринты, как змея свою нору, а мы, бедные мангусты, можем споткнуться и что-нибудь себе сломать.

– Мессалина отлично справляется, – ответила я довольно резко, думая лишь о том, что мы одни в темноте, а он крепко держит меня под руку.

– Рад слышать. Ты сегодня особенно обворожительна.

– Как ты это видишь в темноте?

– Я давно уже заметил.

– Ты представляешь, почему мы здесь сегодня?

– Думаю, причина банальна: чтобы сыграть второстепенных героев, пока Ирен исполняет главную роль. Ты знаешь, что ей нужно от Лотты Крабтри?

– Возможно, она знала мать Ирен.

Квентин остановил меня прямо на лестнице. В темноте.

– Бедняжка Ирен.

– Мало кто считает ее бедняжкой.

– Мы знаем наших матерей, а она нет.

– Наши матери… из совершенно разных классов.

– Теперь мы оба в Америке, где классы не имеют значения.

– Очень даже имеют. Всегда имеют, просто в Америке это называется другим именем.

– А каким именем ты называешься в Америке, Нелл?

Я ощутила на обнаженной шее его дыхание, которое слегка шевелило концы тонкой атласной ленты, на которой висела камея из шкатулки Ирен. Кроме того, даже через китовый ус и плотный атлас корсета я почувствовала, как руки Квентина обвились вокруг моей победоносно тонкой талии.