Книга Дела эльфийские, проблемы некромантские, страница 117 – Дарья Снежная

Но на полпути меня поймала врасплох гроза. Что-то зачастили дожди в наши края. Я накинула темно-серый плащ с широким капюшоном, желая спасти хотя бы часть одежды от промокания насквозь, и с самой искренней радостью разглядела впереди придорожную таверну.

В нее я ворвалась практически бегом, выжала плащ на пороге, поздоровалась с трактирщиком, окинула взглядом через окно небо и, отметив, что просвета не предвидится, поинтересовалась, нет ли у них комнат.

Комнаты были, целая одна, последняя оставшаяся свободной, я вытряхнула на стойку несколько серебряных монет и поднялась на второй этаж. Усевшись прямо на ковер среди комнаты, я закопалась в сумку по уши, про себя отметив, какая непозволительная роскошь для таких вот трактирчиков — ковер! Еще и не дырявый. Да к тому же вполне себе чистый. Вытащив сменную рубашку и набросив свою промокшую вместе с плащом на дверцы шкафа, чтобы сохли, я мигом переоделась. Перед самым выходом взгляд заметил выпавшую на пол картинку работы Риона. Я слабо улыбнулась ей и поставила на прикроватную тумбу. Пусть хоть что-то еще напоминает мне о хороших временах.

— Какие новости? — поинтересовалась я, спустившись в трактир и плюхнувшись на стул прямо перед хозяином.

Тот хмуро взглянул на меня из-под густых черных с проседью бровей. Намек был понят, несмотря на порцию Финаиных пирожков, что остались в комнате, я таки заказала «картошку по-деревенски», к которой полагался странный соус с названием «Поцелуй хрисса». Я скривилась, трактирщик, видимо, знал толк в извращениях и к меню подходил очень творчески. Надеюсь, что лишь образно.

Сразу после того, как серебро звякнуло в его тугом кошеле, он заметно подобрел и разговорился:

— Не знаю, слышали вы или нет, да говорят, что тут в деревушке чуть ближе к Карину — с полдня пути пешему — страсти какие-то творятся.

— Мельком слышала, — призналась я. — А вы не знаете подробностей каких? Ну кроме того, что какие-то трупы обескровленные находили…

— Да селяне все сокрушаются, мол, вампир тамыть буйствует. Да только вот не вампир это, девочка, не вампир…

Да неужели, кусок разума в этих забытых богами местах!

— Это что-то страшнее. Ты вот еще не родилась тогда поди, а злодеяния тут свои чудил некромансер свихнувшийся. Мне тогда лет пятнадцать было. И вот так получилось, что соседей мы как-то недосчитались. Пропали, будто и не было! А стали искать, разбираться — да поймали это отродье чернокнижное около тел, вот ей-богу, таких же иссушенных, как и сейчас находят!

— Так-так-так? — воодушевилась я и, забывшись, даже обмакнула картошку в соус. И чуть не прослезилась. Не знаю, какие эмоции должен вызывать настоящий «поцелуй хрисса», но от этого я едва не превратилась в огненную саламандру.

— Не смог удрать тогда, хоть и пытался. Да людей-то больше было, от страха едва не одичавших. Так и выпытали у него, что ритуал какой-то хотел провести… То ли воскресить кого-то надо было, то ли что…

Я подскочила на стуле и чуть было не расцеловала трактирщика в усатую физиономию. Ритуал! Как мне сразу это на ум не пришло! Даже я знала целых три возможных варианта, для каких именно «злодеяний» нужно такое количество человеческой крови, и это при том, что «черные» книги я старалась в руки не брать вообще. А если вспомнить, что в чернокнижии практически все основано на крови, органах, целых и не очень целых телах, живых или мертвых, то страшно подумать, сколько же церемоний, ритуалов и заклятий известно профессионалам!

Первый вариант, с ходу вспомнившийся мне, — чернокнижник решил пробудить целое кладбище, да не просто пробудить, а «вернуть» часть человеческих черт восставшим. То есть этакое «воскрешение на треть». Второй вариант — он хочет возвратить к полноценной жизни одного человека. Последствия я уже знала на примере Риона и его братца. И третий вариант — создание «новых людей». Которые по многим параметрам больше похожи на пресловутых хриссов.

Гадать я могла долго, но мне требовалась помощь квалифицированного чернокнижника. Рион мне не обрадуется, но тут вопрос жизни и смерти. И если он не сменил место жительства, то до него отсюда мне пара весок пути верхом. Правда, если сменил — придется выкручиваться самой. Искать бывшего приятеля у меня уже не останется времени.

Стрелой я ринулась в свою комнату, и… первое, что бросилось мне в глаза с порога, — бумажный сверток в двух шагах от раскрытого настежь окна. Я неуверенно подошла ближе, еще от двери успев заметить печать военного гарнизона с одним небольшим отличием от предыдущих писем. Сегодня оно было перехвачено черной лентой. Что ж, удивите меня.

С каких пор у армии такие ответственные, а главное — прекрасно подкованные магически почтари? Почему они не могли дождаться меня, чтобы вручить лично? Кажется, тот, кто придумал все это, в кои-то веки оплошал. Жаль, правда, что бумажку с собственным именем не оставил, вдруг захочу однажды воспользоваться его услугами по пересылке.

Поборов желание выбросить письмо, даже не читая, я таки сорвала ленту и печать и на некоторое время замерла, решая, читать или нет. Любопытство пересилило.

…С прискорбием сообщаем, что Арлан Бельский погиб при выполнении военного задания. Тело его будет предано огню 19-го числа тиэля месяца. Вы можете прибыть в гарнизон на церемонию прощания.

Приносим Вам свои соболезнования.

Сначала я в голос рассмеялась от идиотизма ситуации в принципе. Потом села на кровать, скомкав послание в руках, и задумалась. «Можете прибыть на церемонию прощания». Значит ли это, что кто бы ни сочинял эти письма, тем самым хотел меня заманить в какую-то ловушку? Если он писал от имени Арлана, пытаясь меня уверить, что он якобы жив-здоров, а сейчас приглашает проститься…

Но кому надо избавляться от меня таким мудреным способом? Не лень же было писать эти письма каждый раз, что-то придумывать, где-то меня отыскивать. Зачем?

На всякий случай я сходила к трактирщику и поинтересовалась, не было ли для меня почты. Вдруг письмо доставили без помощи магии, а значит, люди могли видеть и того, кто его принес… Если мне что-то дало бы это описание.

Нет, никто не приходил, ни о чем не спрашивал, ничего не приносил. Тех, кто не заплатил за комнату, трактирщик не пускал дальше первого этажа, а при его размерах это было довольно просто — достаточно было просто выйти из-за стойки и встать перед лестницей. Мне кажется, его бы даже магия не взяла, отпружинив от столь внушительной фигуры.

— Слыхали, в Академии Эскалиольской что-то такое творится… — шепнул мне трактирщик, подставив кружку с чаем.

— В Академии? — охнула я и чуть было не перевернула на себя кипяток с плавающими в нем мелкими ромашками.

— Сейчас проездом паренек был с родителями, говорят, недоброе что-то затевается там вокруг. Сам ректор предложил ученикам временно по домам разъехаться. Вот и бегут кто куда…

— А что именно недоброе? — Я таки не стала отказываться от чая, даже положила бронзовый на стойку, чтобы трактирщик не вздумал о чем-то умолчать.