Онлайн книга «Французская защита»
|
Я же никак не мог сосредоточиться только на шахматах, и попутно увлекся вместе с другим приятелем Володей Соколовым и двумя его друзьями игрой на гитаре. Вечерами вчетвером собирались в пустующей институтской аудитории и разучивали популярные хиты того времени, раскатисто гремя по коридорам звуками электроаппаратуры. Примерно два — три раза в месяц по субботам в институте устраивались танцы, и мы с удовольствием обрушивали из колонок децибелы на головы отдыхающих девушек и парней. Рита никогда не приходила туда, хотя я несколько раз приглашал ее оценить наши музыкальные успехи. Она весело отшучивалась: — Да мне с детства медведь наступил на ухо, точнее, на все уши сразу! И с некоторой ехидцей спрашивала: — Наверное, там у тебя куча поклонниц завелась, а? — Завелась, — вначале правильно реагировал я, и тут же делал «тактическую», как упорно доказывал мне Игорь, ошибку: — Ты же знаешь, что кроме тебя, мне никто не нужен… Рита улыбалась и загадочно молчала. Развязка наступила неожиданно. Во время очередных субботних танцев, когда я, разгоряченный шумным успехом у молодежной аудитории, потягивал за кулисами в перерыве холодное «Жигулевское», ко мне вихляющей походкой подскочил Вовка Глузман: — Слышь, Маккартни (так с некоторых пор звали меня ребята из-за пристрастия к четырехструнному музыкальному инструменту), отойдем — разговор есть… Я вышел с ним в коридор. — Ну? — Ты только не думай, что я хочу специально тебя расстроить, но… — Что? Рита? — Да. Я вчера видел, как она выходила из клуба на Гоголевском с Глебом под руку. Я посмотрел однокурснику в глаза. Он не выдержал взгляда и опустил голову. — Ладно. Спасибо за информацию, Вов… …Рита нервно ходила по комнате и гневно сверкала глазами: — Ну и что? Мы с тобой разве муж и жена? Я встречаюсь с кем хочу, и когда хочу! — Я тебя люблю! Понимаешь ты?? Очень люблю! И мне больно в последнее время от этого… Рита остановилась и подошла близко ко мне. Что-то дрогнуло в ее лице, когда она спросила: — Почему тебе больно? Я в чем-то виновата? — Нет, ты не виновата. Это я придумал себе, что и ты испытываешь какие-то чувства ко мне… А это все — мираж… Она молчала. Я собрал всю волю в кулак и обнял ее за талию, легонько притянув к себе: — Не надо, — еле слышно прошептала она. — Рита… я давно тебе хотел сказать… Я люблю тебя… выходи за меня замуж.. — Ты серьезно? — глаза любимой прищурились, как бы по-новому взглянув на меня. — Вполне. И вдруг она засмеялась. Но не тем смехом, веселым, заливистым, к которому я привык, а едким, с нотками сарказма: — Ну и где мы жить после свадьбы будем, а? — пытливо заглянула она мне в глаза. — Снимем квартиру для начала или комнату. — Да? И на какие деньги? На наши стипендии? — Нет… я же скоро закончу учиться, пойду работать. — Ага. Понимаю. Только знаешь, я привыкла к хорошим условиям. — Я постараюсь создать их для тебя… Рита зло хмыкнула: — На что? На зарплату тренера? Это мило… Ты даже не сумел вырасти как игрок за эти годы… хотя нет… на гитаре, говорят, здорово тренькаешь! — А если я стану сильным шахматистом? Она помолчала, и потом, как будто собравшись с духом, выпалила: — А вот тебе мое условие! Я буду ТВОЕЙ только тогда, когда ты станешь гроссмейстером, — последнее слово Рита произнесла медленно, по слогам, как будто издеваясь. — Для тебя это так важно? — насупился я. — Да. Важно. Будь хотя бы, как я. Ведь часто же произносят: муж и жена — одна сатана. — Или как Глеб? — не выдержал я. Глаза ее потемнели: — Да! Да!! Хотя бы как Глеб! Он — молодец! Из-за кордона не вылезает, играет один турнир за турниром, приличные деньги привозит, и квартиру уже себе купил. — Хорошо. Условие принято, — отчеканил я, — надеюсь, ты свое слово сдержишь обязательно? — Сдержу, не беспокойся. Только я сомневаюсь что-то в твоем успехе… — Время покажет. А пока — прощай! — последние слова дались мне с огромным трудом. Я вышел на улицу. Неведомая ранее волна металась по моей груди. Она то наваливалась на сердце жестокой болью, то уходила куда-то ввысь, к звездам, недосягаемо мерцавшими над моей головой, и снова, как будто отразившись от них, возвращалась в сердце. Горло сжимала странная судорога, душа моя плакала. Я медленно шел по вечерней Москве, глядя себе под ноги и поминутно прижимая ладонь к левой стороне груди. Я многим позже понял, что в эти минуты умирала моя первая, НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ, рвалась из груди, растворяясь в небытие. Но какое-то шестое чувство подсказывало: мы еще встретимся с Ритой. Прошло время. Спустя год после разлуки с любимой я впервые пожал плоды моей сумасшедшей (иного слова не подобрать!) работы над своим совершенствованием, став мастером. В шахматных газетах и журналах стала мелькать моя фамилия, иногда даже на одной странице с именем бывшей возлюбленной. Спустя еще год я, открыв очередной номер журнала «64», увидел фотографию цветущей гроссмейстерши, вместе с Глебом. Они поженились. Однако это обстоятельство, как ни странно, нисколько не повлияло на мой настрой. Я с упорством отчаянного альпиниста лез наверх по нелегкой дороге профессионала, выигрывая турнир за турниром. И вот мой час настал… …Телефонный звонок в уютном номере подмосковной гостиницы прервал мои сны. Я снял трубку и сонно произнес: — Алле… слушаю… — Маккартни, спишь? — радостно заверещал знакомый голос. — Ну… а кто? Вовка, ты, что ли? — начал просыпаться я. — Молодец, узнал, дрыхнуть меньше надо… ага. У меня к тебе сразу несколько новостей. С какой начинать? — это голос Вовки Соколова, который стал спортивным функционером, сотрясал телефонную мембрану. — С плохой. — Заметано. В турнир, где ты завтра будешь играть, в последний момент включили женщину, так что норма гроссмейстера на пол-очка повысилась. — Тьфу ты! Теперь 12 из 15 надо набирать, — расстроился я. — Вот, а сейчас одни хорошие новости для тебя. — Говори, не томи! Володя немного помолчал, как будто желая придать своим словам больший эффект и выпалил: |