Книга Французская защита, страница 49 – Анатолий Арамисов

— Мы переигрываем! Сейчас соберусь! И, кстати, в договоре не было указано — сколько партий будет в матче!

Одинцов явно завелся.

Ему, игравшему в силу хорошего мастера, стало стыдно за свой промах. Настоящие мужчины не любят поражений. Тем более, при таких условиях пари…

Вторая партия началась.

— Не стану тебя отвлекать, — спокойным голосом проговорила хозяйка.

— Да… да… — Одинцов зажал голову всеми десятью пальцами, как в турнирном зале и углубился в размышления.

Девушка вышла из гостиной и, посидев с полчаса на кухне, тихо прошла в спальню.

Утренние лучи солнца уверенно пробивались сквозь тонкие шторы. А в гостиной по-прежнему горел свет, и азартный шахматист с трудом доводил до ничейного конца восьмую партию матча с компьютером. Наконец, он оторвался от доски и, словно очнувшись от летаргического сна, очумело посмотрел по сторонам.

— Симона! — тихо позвал он хозяйку.

Тишина в ответ.

Одинцов встал с кресла и пошел по квартире. Заглянул на кухню, потом в ванную.

Умыл лицо холодной водой, встряхнул головой, глядя на себя в зеркало. Оттуда смотрели незнакомые глаза с темными кругами под ними.

— Однако, ты, брат, заигрался…

Вторая комната. Книжные полки, стол, на нем ноутбук Никого.

Одинцов подошел к третьей двери и остановился.

«Что делать? Стоит ли…? Кто я ей?… И, вообще…»

Он тихонько потянул ручку на себя.

Симона крепко спала, накрывшись тонким одеялом, расписанным в стиле картин Кандинского.

Изогнутые линии оранжевого цвета тихо поднимались и опускались маленькими бугорками в том месте, где была ее грудь.

Виктор молча с минуту постоял в проеме двери, вернулся в гостиную, забрал подарок, и, повернувшись, тихо вышел в прихожую.

Отодвинул собачку автоматического замка, аккуратно прикрыл за собой дверь. Обернувшись на нее, запомнил номер квартиры, и спустился вниз по лестнице.

Перейдя бульвар, на другой стороне зашел в цветочный магазин.

— Месье? — улыбнулась ему молодая парижанка.

Виктор вытащил авторучку и попросил девушку дать ему красивую открытку.

Посмотрел на часы.

Восемь утра.

Отобрал одиннадцать темно-бордовых роз.

— Принесите вот этот букет с открыткой в дом напротив. Квартира тридцать семь, Симоне. Через два часа.

— Хорошо, месье, букет будет доставлен.

Одинцов расплатился и вышел из магазинчика.

Француженка задумчиво упаковывала розы. Открытка выпала у нее из рук и, упав, раскрылась.

Девушка нагнулась за ней и увидела незнакомые буквы. Там было написано:

«Симона, я тебя люблю. Виктор».

Подполковник КГБ Сергей Пантелеевич Вощанов уже два года маялся в отставке. На службе он мечтал о том, как будет целыми днями копаться на своем садовом участке, жарить шашлыки, ловить рыбу в озере под названием Святое. Он был из тех мужиков, о которых уважительно говорят: «золотые руки!». И, как часто бывает в таких случаях, серьёзно увлекался зеленым змием.

Но известно, что незаменимых людей нет, и начальники на Лубянке, посоветовавшись, отправили Сергея в отставку ровно в положенный срок.

— Ну, Пантелеич, такого мастера, как ты, уже трудно сыскать! За твое здоровье! Если мы попросим что в техническом плане, ты уж уважь нас, не откажи, на будущее тебе говорю! — генерал КГБ, начальник ОТУ (Оперативно-технического управления), поднял рюмку водки, и, как по команде, все присутствующие за столом встали и синхронно выпили.

— За нашего Левшу! — раздался чей-то голос.

— Точно! — поддакнули коллеги.

— Спасибо, Егорыч! — Вощанов смахнул непрошенную слезу и улыбнулся. — Я так всегда, если чего срочно — смастерю в лучшем виде! Только ты мне западные журнальчики не забывай подкидывать, я должен быть в курсе технического прогресса.

— Об этом не беспокойся! Наша забота! — ответил генерал.

За два прошедших года всего три раза обращались к мастеру с Лубянки. В одном случае нужно было срочно починить сложнейшую подслушивающую аппаратуру, в двух других изготовить специальные радиомаяки для ведения слежки.

Работу хорошо оплатили, пенсия была приличной, но Пантелеич скучал. Пока его незаурядные способности не пригодились в садовом товариществе.

Поздней осенью целая серия краж потрясла многочисленных дачников.

Они, навещая раз в месяц свои дома, обнаруживали пропажу вещей. И это происходило притом, что большое дачное хозяйство патрулировали здоровые парни с собаками, нанятые из охранного агентства.

Народ бурлил и негодовал.

Срочно было устроено всеобщее собрание. Народ покричал, поругался, постановил и разошелся, как это обычно бывает.

Таинственные кражи продолжались.

Обворовали и дом Пантелеича, когда тот уехал на недельку в столицу по просьбе генерала ведомства, называвшегося теперь ФСБ.

Если бы воры знали, что последует за этим, то обходили бы вотчину Вощанова стороной.

В темный ноябрьский вечер, взяв к себе в помощники соседа Костю, Пантелеич приделал к столбам рядом с домами белые штучки, похожие на фарфоровые чашки, через которые идут провода, только меньшего размера.

Вернувшись в свой дачный дом, мастер золотые руки щелкнул пультом управления.

— Вот это даааа! — удивленно воскликнул Костя. — Все теперь, как на ладони!

На большом экране не совсем обычного телевизора, который был разделен на отдельные сектора, стояли картинки с дачных улиц. Под телевизором горели красными огоньками два небольших видеомагнитофона.

— Порядок, Костян! — удовлетворенно проговорил Пантелеич. — Мышь не проскочит! Будем ждать улова. А сейчас пора бы и выпить с морозцу!

«Улова» долго ждать не пришлось.

Спустя день Вощанов позвонил своему генералу, попросил помощь, и тот прислал ударный взвод фээсбэшников.

Сотрудников охранного агентства взяли с поличным, когда те в полночь грузили наворованное добро.

На магнитофонных записях даже в темноте было хорошо видно: кто «работал», у кого и сколько «взяли».

— Ну, Пантелеич, ты и на заслуженном отдыхе не дремлешь! — гоготал в трубку генерал. — Дело мастера боится!

Прошло время, и отставник снова заскучал. Ему не приходило в голову открыть в столице частное предприятие, производящее всякие шпионские штучки. Демократов Вощанов не любил, в силу своего возраста и воспитания к новоявленным бизнесменам относился с брезгливостью.