Онлайн книга ««Максим» не выходит на связь»
|
– Надо бы нам, старичкам, взять шефство над новичками… – Мировая идея! – обрадовался Коля Кулькин. – Так и быть – беру шефство над Валечкой или Зоечкой! Смех двадцатилетних «старичков» в темных сенях прозвучал не очень весело. Володя Анастасиади прерывающимся от возбуждения голосом сказал Нонне Шарыгиной: – А знаешь, Нонна, Зоя Космодемьянская на задание вышла тоже семнадцатого ноября – ровно год назад!.. Его услышал Степа Киселев. И комсорг вдруг остро почувствовал, какую нелегкую взвалил он на себя ответственность – он, комсорг, в ответе за Володю, за всех новичков, которые войну рисуют себе лишь по газетам и фильмам, совсем не знают войны, не знают, какой это жестокий, сильный и хитрый враг – фашист!.. Минут через десять грузовик, не зажигая фар, повез группу по едва видной в туманных потемках дороге в Юсту. Теперь уже никто не пел. Холодный степной ветер насквозь продувал кузов. В полном мраке под тентом командир высек искру с помощью кресала и огнива, прикурил от трута и сказал: – Спички не тратить, беречь от воды и пота. Спичками поджигать только бикфордов шнур. Все коробки, что на толкучке на сало и консервы выменяли, сдайте Васильеву, сержанта Васильева назначаю своим заместителем по диверсиям. Вот так. Воду тоже беречь! – Ой, девчата, – вдруг вскрикнула Нонна, – я зубную щетку и пасту в тумбочке оставила! Солдатов зло рассмеялся: – А бигуди прихватила? Ехали по изрытой танками дороге почти три часа. Когда машина остановилась в Юсте, капитан вылез из кабины, подошел к заднему борту и с напускной веселостью в голосе сказал: – Вылезай, приехали! Черняховский выбрался из кузова и приказал: – Сидеть до моей команды! Товарищ Альтман! Идите сюда, поговорить надо. Он оглянулся. Едва виднелись смутные контуры не то юрт, не то изб. За Юстой – рубеж, кордон, передовая. Так далеко на восток немец еще нигде не забирался. У него больно сжалось сердце: от Карпат до Юсты в калмыцкой степи – две тысячи километров – отступила Россия. И с нею в дыму и пламени по горьким дорогам отступления шел он, Леонид Черняховский. А теперь впервые пойдет далеко на запад. Капитану он сказал: – Мы не успеем за ночь пройти пятьдесят с лишним километров да еще с тяжелым грузом. Опоздали. Сейчас почти одиннадцать часов. До рассвета восемь-девять часов. Если все пойдет хорошо, рассвет застанет нас как раз при переходе охраняемой дороги. Капитан с раздражением пробормотал что-то себе под нос. Альтман быстро сказал: – Вы правы, но что же вы предлагаете? – Одно из двух; или откладываем переход на завтра на девять вечера, или вы подбрасываете нас еще на двадцать километров вдоль линии фронта на северо-восток-восток. – По бездорожью?! – спросил капитан. – Как пить дать застрянем. Вон развезло все опять! Черняховский прошелся с хрустом и треском по льду подмерзшей лужи в глубокой колее: – Морозец крепчает. – Я машину губить не намерен. – Меня волнует не ваша машина, а люди и выполнение задания. – Что ж, тогда отложим на завтра. Только я предупреждаю – я доложу о вашем отказе перейти фронт командованию… – Хоть самому господу богу!.. – Не горячитесь, товарищи! – вмешался Альтман, закуривая в темноте от зажигалки. – И не будем тратить время. Завтра обстановка на фронте может резко измениться. Рискнем поехать по бездорожью. – Я не разрешаю! – повысил голос капитан. – Ответственность беру на себя. Поехали! – Товарищи! – сказал Максимыч, спрыгнув на землю из кузова. – Дайте я сяду с водителем, укажу дорогу – тут калмыки скот гоняли, а дальше вьючная тропа пойдет. Однако водитель очень скоро сбился в потемках с пути. Качало хуже, чем на Волге. Ребят в кузове швыряло из стороны в сторону, взад и вперед, как в десятибалльный шторм на Каспии. Несколько раз машина начинала буксовать на гололеди, и тогда все, включая ворчавшего капитана, вылезали из кузова и дружно толкали вперед пятитонный «студебеккер». – А ну, больше жизни! – торопил Черняховский. – Мороз крепчает – туман рассеивается! Время от времени свирепый степной ветер, дувший с запада, доносил до них приглушенные расстоянием звуки стрельбы, и у всех, у новичков и «старичков», тревожно сжималось сердце. Все, кроме Черняховского, с облегчением вздохнули, когда через полтора-два часа этой сумасшедшей езды «студебеккер» стал в бархане посреди степи: что-то испортилось в моторе. Колеса увязли в песке. Им не удалось сдвинуть с места грузовик. Водитель поднял капот и стал искать поломку, капитан бормотал ругательства и грозился, что будет жаловаться, а Черняховский, посмотрев в кабине на карту, скомандовал: – Идем к фронту! Солдатов и Клепов – в дозор. На расстоянии видимости. Идти в рост. Дистанция три метра. Азимут – двести тридцать пять градусов. Остальные за мной! Кто за кем идет, где в походном строю место командира, комиссара, радистки, где самые надежные автоматчики, где девушки, все это давно и досконально продумал командир. Солдатов взглянул на компас, перевесил автомат на грудь: – Айда, Ваня! Черняховский снял рукавицу и торопливо пожал руку Альтману. К капитану подошла Валя Заикина: – Опустите, пожалуйста, эту открытку в ящик! Капитан протянул руку Черняховскому: – Не поминай лихом. Думаю, через месяца два-три повстречаемся. Ну, ни пуха… Но он уже не существовал для Черняховского. – Иди к черту! Комсорг, пойдешь замыкающим! Альтман встрепенулся вдруг, прочистил горло. – Товарищи! – сказал он торжественно. – Не надо! – мягко прервал его Черняховский. – Не надо громких слов. Некогда! Группа гуськом двинулась за дозорными. Марш начался. Глядя вслед группе, Альтман и капитан слышали, как Черняховский глухо называл фамилии: кому на ходу вести наблюдение вправо, кому – влево. Комиссар стоял, поджидая командира, вглядываясь в лица проходивших мимо парней и девчат, еще недавно совсем чужих и незнакомых. И он вдруг всем сердцем почувствовал, что нет теперь для него на свете парней и девчат важней и родней, и сердце защемило от острого сознания своей ответственности за них. Солдатов шел и тихо говорил Ване Клепову: – Степь-то, а? Голая как коленка. Обеспечь-ка скрытность передвижения! Ежели защучат – хана, брат! Пиши пропало! – Маскхалаты зря не выдали. – Эх, молодо-зелено! Их на складе еще не получили – раз. И земля сейчас пегая – два. Гляди, снега меньше, чем голой земли. Спасибо, туман хоть, видимость плохая… |