Онлайн книга «Возвращение блудного сына»
Обилие мусора вокруг, хамство некоторых пассажиров и унылая картина за окном – поначалу породили у Платона и унылое настроение. К тому же якобы бесплатное, или мало оплачиваемое протезирование зубов в итоге вылилось для него в сумму сто четыре тысячи рублей!? Хорошо, что я вначале, весной, не знал, какая будет в итоге сумма, а то бы ни за что не согласился! Да-а! Наши врачи всё-таки рвачи! Но надо ведь признать, что Александр Николаевич мне всё сделал очень удачно! – наконец поднял себе настроение Платон. Настроение, и вместе с тем возмущение поднялось и в обществе. Это произошло после объявления В. В. Путиным, что на предстоящих парламентских выборах они будут выступать тандемом с Д. А. Медведевым. Выбор народа теперь нивелировался, и многие перестали интересоваться политикой, другие же стали бороться с властью против такого выбора. Платону тоже не понравилось озвученное решение руководителей страны. Оно выглядело, как неуважение к мнению избирателей. А ведь он в последнее время всё больше склонялся к выбору в пользу Медведева, и в случае выборов президента отдал бы свой голос скорее всего ему. Но Ксения на этот раз не поддержала мужа. Между супругами завязалась дискуссия. – «А я с тобой не согласна! Они себя уже хорошо зарекомендовали, и пусть меняются местами! Зато в стране стабильность сохранится! А, как говорится, от перестановки мест слагаемых – сумма не изменяется!» – показала Ксения знания арифметики. – «Так речь идёт не об этом! Я с тобой согласен, что они сейчас лучшие руководители! Я говорю лишь о бесцеремонной, неуважительной форме подачи этого!» – возразил Платон. – «Ничего, перетерпишь!». – «Я то, конечно перетерплю, а народ – нет!». – «Да наш народ стал очень разный, потому и всяких мнений полно!». – «Да! Наш народ стал очень разный! Разрыв между богатыми и бедными, даже нормальными гражданами, достиг колоссальных размеров и с каждым годом увеличивается!» – начал распаляться муж. – «Зато возник многочисленный, стабилизирующий средний класс!» – не без гордости возразила жена, видимо причисляя к нему и себя. – «Да, да! Прослойка между рабочим классом и буржуазией у нас, в России, очень сильно разрослась, потому и расслоилась. И часть её просто превратилась из прослойки в подстилки!» – бросил увесистый камень в её огород Платон. Но, увлечённая мыслью, Ксения не поняла намёка, продолжая выдавать свои аргументы: – «Но согласись, что сейчас главное – это всё же стабильность!». – «Да любое стабильное может неожиданно резко измениться, а то и просто пропасть, разрушиться! Как, например, было с СССР! А что тогда ожидать от всякой… бытовой мелочи?!» – непонятно на что намекая, неожиданно высказался муж. – «Да-а! Умом Россию не понять!» – выдала жена тривиальное. – «А кстати! Я тут начал набрасывать стихотворение как раз об этом, но мне нужен совет!» – поделился поэт. Однако Ксения дипломатично промолчала, отвлекшись на вошедших в комнату кошек. С наступлением осенних холодов Платон перевёз их домой, и сам перестал ночевать на даче, проводя теперь все вечера в кругу жены и других домашних животных. Вместе со сменой дачной обстановки на городскую к ним вернулись и их постоянные привычки. Теперь Платон работал не только кормильцем своих домашних животных, но и швейцаром, постоянно открывая и закрывая за ними дверь на лоджию. Он с полуслова понимал своих кошек, сразу удовлетворяя все их желания. Со стороны казалось, что человек и кошки общаются на каком-то только им понятном языке. В их взаимоотношениях было такое единодушие, что если бы им пришлось выступать в совместном представлении в цирке или в театре, то этот номер надо было бы назвать, как «Дрессированный Платон и его кошки». Младшая кошка Сонька, словно приняв эстафету от их матери Юльки, часто садилась около поилки, и независимо от количества воды в ней молча ждала, с укоризной поглядывая на хозяина, пока тот не дольёт свеженькой. Жена же Платона даже поздними вечерами на смену ему садилась за компьютер и через наушники слушала свою любимую музыку. Это происходило даже перед самым сном, когда их диван был разложен поперёк комнаты, а компьютерное место перемещалось из отодвинутого кресла на уголок этого дивана. Вот и теперь он взглянул на сидевшую за компьютером жену, подошёл к ней сзади, и обнял за плечи. – «Ты, что?!» – от неожиданности испугавшись, сняла она наушники и обернулась к мужу. Глядя в её тупо мерцающее от монитора удивлённое лицо, Платон нашёлся: – «А ты разве массаж не хочешь?!». Та, не удивившись хитрости мужа, сразу улыбнулась, обмякла и замлела: – «Ой! Хорошо-то как?! Конечно, хочу! Помассажируй мне спинку!». С этими словами Ксения стала оголять свой торс, попросив мужа помочь, и расстегнуть крючки бюстгальтера. Тот охотно согласился. Проделав привычные нежные манипуляции со спиной жены, и выполнив план, Платон двинулся дальше. С помощью ласково-крепких пальцев он обхватил «кнопки» и, изощряясь, шершаво-мокрым языком включил одну из них, запустив «персональный компьютер». После разогрева вскрыл все нужные ему «файлы», и самым решительным образом вошёл в её «сайт». Вдоволь «налиставшись страниц» своей юркой «мышкой», муж напоследок оставил в памяти «электронного блока» жены не один «байт» своей информации. Понимая, что другой каши с женой не сваришь, поэт через несколько дней обратился за литературным советом к сестре Анастасии. При встрече Настя трижды расцеловала брата в щёки. Тот же ответил одним. – «Ты, что же, братец, целуешься не по-христиански?!». – «А я целуюсь не по-крестьянски, а по интеллигентному – просто и ясно!». – «Я имею ввиду, что это надо делать трижды, как я!» – гордо разъяснила верующая. – «А мой один поцелуй стоит трёх твоих!» – не согласился Платон. – «А почему это?!». – «Я старше тебя – раз! Мужчина – два! И вообще… – три! Вот!». – «Ха-ха-ха! Ну, ты, братец, даёшь!». – «Да! Я даю! На вот тебе гостинцы – дачные урожаи!» – обрадовал он сестру, которой всегда чьи-либо подачки были кстати. Она копила и копила, будто всё время к чему-то готовясь. Фактически Настя всю свою оставшуюся жизнь потратила на подготовку к… жизни! Налив брату бледный спитой чай, Настя отвлекла его расспросами, сделав угощение ещё и остывшим. |