Онлайн книга «Разные оттенки смерти»
– Я буду… – неторопливо произнес Бовуар, просматривая меню. Аппетит у него отсутствовал, но он знал, что должен заказать что-нибудь. Тут были оладьи с голубикой, блины, яйца «Бенедикт», бекон, сосиски и свежие, теплые круассаны. Он встал в пять часов. Подобрал шефа без четверти шесть. А сейчас была почти половина восьмого. Он ждал, когда у него проснется голод. Старший инспектор Гамаш опустил меню и посмотрел на официанта: – Пока он решает, принесите мне кофе с молоком, немного оладий с голубикой и сосиски. – Merci. – Официант забрал меню у Гамаша и перевел взгляд на Бовуара. – Вам, месье? – Все кажется таким вкусным, – сказал Бовуар. – Принесите мне то же, что и старшему инспектору. Спасибо. – Я думал, ты возьмешь яйца «Бенедикт», – улыбнулся Гамаш, когда ушел официант. – Ведь это твоя любимая еда. – Я их только вчера сам готовил, – сказал Бовуар, и Гамаш рассмеялся. Они оба знали, что на завтрак Бовуар предпочел бы «суперломтик». На самом деле в последнее время Бовуар пил по утрам кофе с рогаликом. За окном лежали Три Сосны в свете раннего утреннего солнца. Кто-то уже сидел на крылечке, попивая кофе и читая утреннюю газету. Но большинство людей еще спало. – Как идут дела у агента Лакост? – спросил старший инспектор, когда принесли заказанный кофе. – Неплохо. Вы говорили с ней вчера вечером? Я просил ее сообщить вам кое о каких вещах. Они пили кофе и сравнивали свои заметки. Принесли завтрак, и Бовуар посмотрел на часы: – Я просил ее прийти сюда в восемь. Часы показывали без десяти восемь, он выглянул в окно и увидел Лакост – с папкой в руке она шла по деревенскому лугу. – Мне нравится быть наставником, – сказал Бовуар. – У тебя это хорошо получается, – заметил Гамаш. – Конечно, у тебя был хороший учитель. Благожелательный, справедливый. Но и твердый. Бовуар посмотрел на старшего инспектора с притворным недоумением: – Вы? Хотите сказать, что все эти годы вы были моим наставником? Тогда понятно, почему мне нужен курс психотерапии. Гамаш посмотрел в свою тарелку и улыбнулся. Агент Лакост присоединилась к ним и заказала капучино. – И круассан, s’il vous plaît [62] , – сказала она вслед официанту и положила папку на стол. – Я прочитала ваш отчет о вчерашней встрече, шеф, и произвела кое-какие раскопки. – Уже? – спросил Бовуар. – Встала я рано, и, откровенно говоря, мне не хотелось ошиваться в гостинице с этими художниками. – Почему? – спросил Гамаш. – Боюсь, они нагоняют на меня скуку. Вчера я обедала с Норманом и Полетт, думала, может, удастся выудить из них еще что-нибудь про Лилиан Дайсон, но они потеряли к ней всякий интерес. – О чем вы говорили? – спросил Бовуар. – Бóльшую часть обеда они обсасывали рецензию на выставку Клары в «Оттава стар». Сказали, что это ставит точку в ее карьере. – Да кого волнует, что там пишет «Оттава стар»! – проворчал Бовуар. – Десять лет назад – никого. Но теперь благодаря Интернету ее могут читать по всему миру. Незначительные мнения становятся значительными. Как сказал Норман, люди помнят только плохие новости. – Так ли оно на самом деле, вот что интересно, – сказал Гамаш. – А про ту рецензию Лилиан Дайсон удалось что-нибудь узнать? – спросил Бовуар. – «Он естествен во всех своих проявлениях – творит произведения искусства так же легко, как отправляет физиологические потребности»? – процитировала Лакост и пожалела, что это было написано не про Нормана и Полетт. Хотя почему не о них? Может быть, «он» в рецензии стояло вместо Нормана. И это объясняло его неистовство и радость, когда кто-то еще удостаивался плохой рецензии. Изабель Лакост покачала головой: – Нет, найти ту рецензию не удалось. Это было так давно – больше двадцати лет назад. Я отправила агента в архив «Пресс». Придется по одной просматривать микрофиши. – Bon, – одобрительно кивнул инспектор Бовуар. Лакост разломила теплый рассыпчатый круассан пополам. – По вашей просьбе, шеф, я проверила опекуна Лилиан Дайсон, – сказала она, откусила кусочек круассана, положила его и взяла папку. – Сюзанна Коутс, шестьдесят два года. Работает официанткой у «Никса» на Грин-авеню. Знаете такое заведение? Бовуар отрицательно покачал головой, а Гамаш кивнул: – Это уэстмаунтское [63] заведение. – Как, судя по всему, и сама Сюзанна. Я только что позвонила туда. Говорила с одной из старших официанток. Некая Лорен. Она подтвердила, что Сюзанна проработала там двадцать лет. Но когда я спросила, в какие часы работает Сюзанна, Лорен стала отвечать уклончиво. И в конце концов признала, что они все прикрывают друг друга, когда удается получить заказ на обслуживание частной вечеринки. Сюзанна должна была работать в дневную смену, но в субботу ее не было. А вчера она работала как обычно. Ее смена начинается в одиннадцать. – «Обслуживание частных вечеринок» – это не означает?.. – начал было Бовуар. – Проституции? – спросила Лакост. – Женщине шестьдесят два. Хотя она занималась этим много лет назад. Два ареста за проституцию и один за кражу со взломом. Это было в начале восьмидесятых. Еще ей предъявлялось обвинение в воровстве. Гамаш и Бовуар удивленно подняли брови. Впрочем, это было давно, к тому же от таких преступлений до убийства путь неблизкий. – Еще я нашла ее налоговую декларацию. Задекларированный доход в прошлом году у нее был двадцать три тысячи долларов. Но она в долгах как в шелках. По кредитным картам. У нее их три, и по всем кредит исчерпан. Она, похоже, не думает о кредитном лимите, ее цель – потратить деньги. Как и большинство людей, запутавшихся в долгах, она обманывает кредиторов, но все скоро кончится крахом. – Она это понимает? – спросил Гамаш. – Это трудно не понимать, если только ты не пребываешь в иллюзиях с утра до ночи. – Ты ее не видела, – сказал Бовуар. – Иллюзии – это лучшее, что у нее есть. Андре Кастонге почуял запах кофе. Он лежал в кровати на удобном матрасе, под простыней плотностью в 600 нитей и одеялом из гусиного пуха. Ему хотелось одного – умереть. |