Онлайн книга «Разные оттенки смерти»
А все другие исчезли. Неужели это возможно? На вечеринке были и другие. Местные жители, члены художественного сообщества, друзья, семья. Но был там и кто-то еще. Кто-то упоминавшийся многократно, но так и оставшийся вне поля их зрения. Его практически так и не опросили. Инспектор Бовуар снял трубку и набрал монреальский номер. Глава двадцатая
Клара закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Прислушалась – где Питер. Надеясь, надеясь. Надеясь, что ничего не услышит. Надеясь, что она одна. И она действительно была одна. «Ах, нет, нет, нет, – подумала она. – Мертвец все свое неслышно гнул». Лилиан была не мертва. Она жила в лице мистера Дайсона. Клара мчалась домой, едва удерживая машину на дороге, перед ее глазами стояло то лицо. Те лица. Мистера и миссис Дайсон. Матери и отца Лилиан. Старые, больные. В них почти невозможно было узнать тех крепких, веселых людей, которых она знала когда-то. Но голоса их были сильны. А выражения еще сильнее. Сомнений у Клары не оставалось: она совершила ужасную ошибку. И вместо того чтобы исправить ситуацию, только ухудшила ее. Как она могла так ошибаться? – Этот говнюк долбаный. – Андре Кастонге оттолкнул от себя стол и поднялся на нетвердых ногах. – Надо сказать ему пару слов. Франсуа Маруа тоже поднялся: – Не сейчас, мой друг. Они оба видели Дени Фортена, который спустился с холма и вошел в деревню. Он не помедлил, не посмотрел в их сторону. Не отклонился от выбранного курса. Дени Фортен направлялся к дому Морроу. Это было ясно Кастонге, Маруа и старшему инспектору Гамашу, который тоже наблюдал за ним. – Мы не можем допустить, чтобы он говорил с ними, – сказал Кастонге, стараясь отлепиться от Маруа. – У него ничего не получится, Андре. Вы это знаете. Пусть попытается. И потом, я видел, что Питер Морроу ушел несколько минут назад. Его и дома-то нет. Кастонге, покачнувшись, повернулся к Маруа. – Vraiment? [67] – На его лице появилась глуповатая улыбка. – Vraiment, – подтвердил Маруа. – Правда. Я бы вам посоветовал вернуться в гостиницу и отдохнуть. – Хорошая мысль. Андре Кастонге медленно, целеустремленно двинулся по деревенскому лугу. Гамаш видел все это, и теперь его взгляд переместился на Франсуа Маруа. На лице дилера застыло выражение усталой умудренности. Он, казалось, был чем-то озадачен. Старший инспектор спустился с террасы и подошел к Маруа. Тот не сводил глаз с коттеджа Морроу, словно ждал – вот сейчас тот совершит что-нибудь достойное лицезрения. Потом он перевел взгляд на Кастонге, волочащего ноги по грунтовой дороге. – Бедняга Андре, – сказал Маруа. – Со стороны Фортена это было очень некрасиво. – Что было некрасиво? – спросил Гамаш, тоже смотревший вслед Кастонге, который остановился на вершине холма, чуть покачнулся и двинулся дальше. – Мне показалось, что именно месье Кастонге вел себя не по-джентльменски. – Но его спровоцировали, – возразил Маруа. – Фортен, едва сев за стол, знал, как будет реагировать Андре. И еще… – Да? – Он заказал еще выпивку. Чтобы Андре напился. – У месье Кастонге проблема? – Маленькая проблема папочки? – Маруа улыбнулся, потом покачал головой. – Это секрет Полишинеля. По большей части он себя контролирует. Иначе нельзя. Но иногда… Он сделал красноречивый жест. «Да, – подумал Гамаш. – Иногда…» – А потом, сказать Андре, что он тут для того, чтобы заключить договор с Морроу… Ну, Фортен сам напрашивался на неприятности. Самодовольный нахал. – Мне кажется, вы тут немного неискренни, – сказал Гамаш. – В конце концов, вы здесь по той же причине. Маруа рассмеялся: – Touché. Но мы приехали первыми. – Вы хотите сказать, что существует какая-то система приоритетов? Оказывается, в мире искусства есть столько всяких вещей, о которых я понятия не имею. – Я хотел сказать, что мне не нужно объяснять, что такое великое искусство. У меня есть глаза, и я могу его видеть. Клара – блестящий художник. Не нужны ни «Таймс», ни Дени Фортен, ни Андре Кастонге, чтобы сообщить мне об этом. Но некоторые покупают произведения искусства ушами, а некоторые – глазами. – А Дени Фортену нужно объяснять? – По моему мнению, да. – И вы не скрываете своего мнения? Поэтому Фортен вас ненавидит? Франсуа Маруа внимательно слушал старшего инспектора. Его лицо перестало быть лицом сфинкса. Его удивление было очевидно. – Ненавидит меня? Я уверен, он меня не ненавидит. Да, мы конкуренты, мы нередко не можем поделить художников или покупателей, и наши отношения могут становиться ужасными, но есть уважение и честь профессии. К тому же свое мнение я держу при себе. – Но со мной-то вы поделились, – заметил Гамаш. Маруа посмотрел на него: – Вы спросили. Иначе я бы ничего не сказал. – Клара может заключить договор с Фортеном? – Может. Все любят раскаявшихся грешников. И я уверен, что он в этот момент сочиняет свою покаянную молитву. – Он уже покаялся, – сказал Гамаш. – Поэтому-то и был приглашен на вернисаж. – Так-так, – кивнул Маруа. – Я задавал себе этот вопрос. – Впервые на его лице появилось озабоченное выражение. Потом он приложил некоторое усилие, и его взгляд прояснился. – Клара умна. Она его насквозь видит. Он не понимал, что потерял, отказавшись от нее прежде. И до сих пор не понимает ее картин. Он много трудился, чтобы заработать репутацию безошибочного ценителя, но он таким не является. Один ложный шаг, одна неудачная выставка, и вся эта репутация полетит вверх тормашками. Репутация – вещь хрупкая, и Фортену это известно лучше, чем кому бы то ни было. Маруа показал на Андре Кастонге, подходящего к дверям гостиницы: – Вот он не настолько уязвим. У него есть постоянные частные клиенты и один большой корпоративный. «Келли фудс». – Производитель детского питания? – Именно. Громадный корпоративный покупатель. Они делают громадные вложения в искусство, помещают картины в своих офисах по всему миру. Отчего они кажутся менее корыстными и более изысканными. И догадайтесь, кто находит для них картины? |