Онлайн книга «Гибель Богов - 2. Книга 5. Хедин, враг мой. Том 2. "...Тот против нас!"»
|
Всё так же мерцают голубоватые руны на камнях надвратной арки. Всё так же стоит, устремляясь в небо, изваяние коричневокрылого сокола. Всё как всегда. Кроме разве что одинокой всадницы, до самых глаз закутанной в чёрное. До огромных серых глаз. Тонконогая лошадь (или существо, на неё похожее) странной лиловой масти с алыми огнями вместо глаз. И пахло от неё не конём, а горячим железом, словно в кузне. Гостью заметили. Кто-то из молодых жрецов, сидевший на корточках подле молодух с больной, судя по всему, девочкой лет трёх – выпрямился, с достоинством склонил голову. – Как я могу… – Где. Мастер. Хенсби?! – Альвийка вихрем слетела со спины своего скакуна, рука в тонкой тёмно-серой перчатке на рукояти кинжала, сияющего сквозь пальцы странным фиолетовым светом. – Госпожа Оружейница, – молодой жрец не стушевался. – Мастер Хенсби внутри. Все старшие вовлечены в моление. Их нельзя беспокоить. – Скажи. Ему. Что. Я. Тут, – разъярённой кошкой прошипела Оружейница. – Мне нужно его видеть. Его и… молодого мастера Хефтера. И Хардри. – Они все погружены в молитвенное сосредоточение. – Жрец скрестил руки на груди. Напор альвийки ему явно не нравился. – Скажи им, – акцент стал особенно заметен, – что у меня для них плохие вести. Очень плохие. Уверена, они захотят прервать своё… сосредоточение, чтобы их выслушать. Серые глаза метали молнии, однако молодой жрец и бровью не повёл, при всей внешней почтительности. – Могут ли они что-то сделать прямо сейчас, немедленно? Такое, что изменит положение? – Могут! – отрывисто бросила альвийка. – Могут воззвать к нему, к великому Хедину! Могут вознести слово к нему, чтобы он услыхал, чтобы точно узнал! – Великий Хедин не отвечает… – начал было жрец, но Оружейница лишь яростно отмахнулась. – Ты или несведущ, или я ничего не понимаю в магии, и особенно – в магии этого места! Второе – полная ерунда, следовательно, ты просто не осведомлён о подобных вещах. Говорю же – зови мастеров! – Я не слуга, достойнейшая, – слегка пожал плечами молодой жрец. – Не посыльный. Ступай за мной, я провожу тебя. Но не держи сердца, если мастера откажут тебе в беседе. – Они не откажут, – прошипела Оружейница. – Веди! – Я вернусь, – посулил жрец молодухе с больной девочкой. – Скоро. Потерпи чуть-чуть, милая. Они быстро миновали первую, общую залу, где хватало народа; так же быстро прошли зал с гобеленами, изображавшими «всю жизнь великого Хедина». – Теперь вниз, – предупредил гостью молодой жрец. Узкие ступени, вырубленные прямо в теле скалы, круто уходили вниз, утопали во мраке. – Хедин Познавший Тьму – светел и благ. Он никогда не любил подземелья! – Достойная гостья, ты вправе возносить моления великому Хедину так, как считаешь нужным. Он не устанавливал канонов. Не указывай же и нам, как надлежит обращаться к великому богу. Альвийка что-то пробурчала. – Веди, – единственное вслух. Храм Хедина не был крепостью. Здесь не рубили потайные крипты, адепты не собирались в катакомбах. Два марша – свет вокруг совершенно угас, мерцал фиолетовым лишь эфес альвийского кинжала. – Ожидай, – недовольно сказал жрец. Сделал шаг – и словно утонул в тёмной глуби. Оружейница осталась одна. Пальцы до боли сжимались на рукояти клинка. Нет, ей не удавалось сохранить маску ледяного спокойствия – выдавали глаза, выдавали побелевшие губы, закаменевшие скулы. Выдох-шипение сквозь сжатые зубы. Чернильная тьма впереди, мёртвая, ожидающая. – Зачем ты здесь, Оружейница? Старший мастер Хенсби вырос перед ней. Взгляд тяжёл, брови насуплены. – У меня важные вести, мастер. Тот вздохнул. – Хорошо. Поднимемся в трапезную. Но, прошу тебя, Оружейница, пото… – Поторопись?! – раздражённо перебила альвийка. – Уж потороплюсь, да. Ты можешь дозваться великого Хедина вот прямо сейчас, немедленно? Без увёрток и хитростей, дай простой ответ – да или нет? – Нет, – спокойно и с достоинством ответил старый мастер. – Это храм, а не сторожевая крепость. У нас не протянуто вервие к колоколу в покоях Познавшего Тьму. – И очень плохо, что не протянуто, – прошипела Оружейница. – Неужто я гнала сюда понапрасну… – Что случилось? – наконец произнёс Хенсби. Ему явно не хотелось это говорить, ступать на удобную для раздражённой альвийки тропу, но пришлось. – Может, ты, достойнейшая, скажешь мне, в чём твоя беда? Гостья расхохоталась. Смех получался истеричный, действительно «сквозь слёзы». – Беда? Беда?! Беда у всех у нас! Хедин… Хедина… его… он… – Голос её сорвался. – О чём ты, Оружейница? Великий Хедин… – Его. Больше. Нет, – раздельно отчеканила альвийка и, отбросив последние следы гордости, разрыдалась, бурно и самозабвенно. Старый мастер вздохнул. Снисходительно, словно говоря с выросшей внучкой, капризной, но любимой. – Достойнейшая. Великий Хедин был, есть и пребудет вовеки. Нет такой силы, что прервала б его существование. Если тебе привиделся дурной сон… – Какой сон! Какой сон! – яростно всхлипнула альвийка. – Чушь!.. у нас не сны, у нас – у меня – магия, истинная, глубокая, глубочайшая! – И что же? – Что же?! Что же?! Тебе что, мастер, не известно, кто я такая?! – Известно, достойнейшая. Но прежде, чем длить и длить нашу беседу, позволь предложить тебе нашего собственного мёда. Нет ничего лучше от внезапных девичьих слёз. – Д-девичьих?! – Конечно. Я ведаю, Оружейница, ты живешь уже много-много веков… но сердце твоё по-прежнему девичье. По-прежнему полно огня и… страсти. – Что-то многовато тебе открыто в нём, мастер! – Прости, достойнейшая. Но альвы слишком… гм… сильно недооценивают нас, людей. Даже столь искусные в чарах и сведущие в металле, как ты. Пойдём, пойдём наверх. В трапезную. Мёд сейчас принесут. …Мёд был хорош. Оружейница вытерла слёзы, в последний раз хлюпнула носом, забывая об альвийской холодности и сдержанности. – Поведай мне теперь. – Старый мастер утвердил локти на столе, устроил подбородок на сведённых вместе ладонях. – Поведай мне, что за странные слова ты произносишь? Сказанное тобой невозможно, но… но ты не просто гостья, ты Оружейница Айвли, и я не привык поворачиваться спиной к твоим словам. – Благодарю, мастер Хенсби, – вздохнула альвийка. – Дело в том, что я… давно уже… – На алебастровых щеках появился румянец. – Нет ничего зазорного или постыдного в том, чтобы любить великого Хедина, – спокойно и сочувственно сказал мастер. – Он заслуживает подобного. |