Онлайн книга «Цветы тьмы»
|
Ночью перед Хуго прошли чередой яркие и отчетливые видения, и он не сомкнул глаз. Он дожидался утра, чтобы раскрыть тетрадку и записать события дня, как он обещал маме. Ему казалось почему-то, что писать будет легко. Утренний свет просачивался в чулан по каплям, и темень не исчезала. Время тянулось медленно, и его мучил голод. Марьяна и в этот раз опаздывала, его внимание было целиком поглощено желанием поесть чего-нибудь, и видения, волновавшие его ночью, исчезли. Только в одиннадцать часов, растрепанная и в ночной рубашке, появилась Марьяна и подала ему кружку молока со словами: – Я просто провалилась в сон, миленький. А ты, конечно же, хочешь есть и пить. Что же я наделала, радость моя? – Я думал о нашем доме. – Скучаешь? – Немножко. – Я бы повела тебя на улицу, но сейчас везде опасно. Солдаты рыщут по домам, а на каждом углу торчат доносчики. Придется тебе потерпеть. – Когда кончится война? – Кто же знает? – Мама говорила, что скоро. – Она тоже мучается, и ей нелегко. Крестьяне боятся прятать евреев у себя дома, а те немногие, кто это делает, трясутся от страха. Ты это понимаешь, правда ведь? – Почему наказывают евреев? – спросил он и тут же пожалел о своем вопросе. – Евреи другие, всегда были другими. Я люблю их, но бóльшая часть людей их не любит. – Потому что они задают вопросы, когда не нужно? – С чего это тебе пришло в голову? – Мама говорила мне: не задавать вопросов, а слушать, а я все время это правило нарушаю. – Можешь спрашивать, сколько тебе заблагорассудится, миленький, – сказала она и обняла его. – Я люблю, когда ты меня спрашиваешь. Когда ты меня спрашиваешь, я вижу твоих папу и маму. Мама была моим ангелом. Папа приятный мужчина. Как твоей маме повезло, что у нее такой муж. А я невезучая уродилась. Хуго слушал и чувствовал в ее голосе затаенную зависть. За несколько дней до этого он слышал, как Марьяна беседовала с одной из своих подруг и вдруг сказала: – Я скучаю по еврейским мужчинам, они добрые и деликатные и никогда не потребуют, чтобы ты делала им всякие отвратительные вещи. Они трогают тебя сколько надо и как надо. Ты согласна? – Совершенно согласна. – И всегда принесут коробочку конфет или шелковые чулки, и всегда поцелуют, будто ты их верная подружка. Никогда не сделают тебе больно. Ты согласна? – На все сто. На миг ему показалось, что он понимает, о чем они говорят. Марьянин разговор отличался от всего слышанного им дома, она говорила о своем теле. Точнее, о боязни того, что ее тело ей изменит. – Миленький, скоро нам придется тебя помыть. Пора уже, правда ведь? – А где? – Есть у меня потайная ванна, еще поговорим об этом, – сказала она и подмигнула ему правым глазом. 14 Каждые несколько дней Марьяна забывала о Хуго, и на этот раз она забыла о нем на много часов. В двенадцать она стояла в двери чулана в розовой ночной рубашке и смотрела на него виноватым взглядом, говоря: „Что поделывает мой миленький кутеночек? Я его забросила, все утро у него крошки во рту не было, он наверняка голоден и мучается от жажды. Это я во всем виновата, заспалась“. Тут же она принесла ему кружку молока и ломоть хлеба с маслом. Теплое молоко быстро согрело его изнутри. – Ты уже давно проснулся, о чем думал? – Я думал о дяде Зигмунде, – честно ответил он. – Бедняга, хороший человек. – Вы знакомы? – позволил себе спросить Хуго. – Со времен моей юности. Он был красавчик и вдобавок гений. Твоя мама была уверена, что он станет профессором в университете, да он пристрастился к рюмашке и порушил свою жизнь. Жалко. Он ведь хороший дядя, правда? – Всегда подарки мне приносил. – И что, например? – Книжки. – Он иногда приходил ко мне, мы болтали и смеялись. Он всегда смешил меня. Где он теперь? – В рабочем лагере вместе с папой, – поспешил ответить Хуго. – Я очень любила его, мечтала даже выйти за него замуж. Ты еще голоден, пойду принесу тебе бутербродов. Хуго нравится еда, которую Марьяна ему приносит. В гетто еды не хватало. Мама делала все возможное и невозможное, чтобы приготовить еду из ничего. А здесь еда вкусная, особенно бутерброды. Благодаря этим бутербродам это место представляется ему большим рестораном, куда приходят люди со всего города, вроде ресторана Лауфера, куда родители ходили на его день рождения и на день рождения мамы. Папа свой день рождения отмечать отказывался. Поев бутерброды, он спросил: – А школа здесь есть? – Я тебе уже отвечала – есть, но не для тебя. Ты теперь скрываешься у Марьяны до конца войны. Дети вроде тебя должны скрываться. Скучно, да? – Нет. – После обеда будем купаться. Пора уже приготовить горячую ванну, правда? А пока что я принесла тебе маленький подарок, крестик на цепочке. Сразу и надену его тебе на шею. Это будет твой талисман, он будет оберегать тебя. Его нельзя снимать ни днем, ни ночью. Подойди поближе, я тебе его надену. – Все дети тут носят такие? – Все. Хуго почувствовал себя как в тот день, когда его вызвали к доске получать табель и учительница сказала: „Хуго хороший ученик, а будет еще лучше“. Оказывается, тут есть ванная – за шкафом в Марьяниной комнате. С широкой шикарной ванной, маленькими шкафчиками и тумбочками, скамеечкой, мылами всех цветов и бутылочками духов. – Я принесу два ведра горячей воды, добавлю холодной из-под крана, и устроим райскую ванну, – сказала Марьяна радостным голосом. Хуго был поражен этим разноцветным великолепием. Это была ванная, но отличная от виденных им. Нарочитая роскошь как бы говорила – тут не только моются. Вот ванна и наполнилась. Марьяна попробовала воду рукой и сказала: – Чýдная вода. Теперь раздевайся, миленький. Хуго на миг замер от удивления. С тех пор как ему исполнилось семь, мама перестала его мыть. Марьяна, увидев его смущение, сказала: – Не стесняйся, я вымою тебя душистым мылом. Окунайся, милый, окунайся, и я тебя тут же намылю. Сперва окунаются, а только после намыливаются. Смущение улетучилось, и какая-то незнакомая нега обволокла его тело. – А теперь вставай, и Марьяна намылит тебя с головы до пяток. Теперь мыло сотворит чудеса. Она намылила его и стала с силой тереть, но это было приятно. |