Онлайн книга «Цветы тьмы»
|
– И это помогает от скуки? – Очевидно, – выразился он словом, которым любила пользоваться учительница математики. – А ты знаешь, чем занимаются в этом месте? – Не совсем. – Марьяна тебе не рассказала? – Нет. – Мы об этом еще поговорим, – сказала она, и тонкая улыбка мелькнула на ее губах. Хуго знал, что это был экзамен. Сдал ли он его? Хуго уже отметил для себя сдержанность Наши. Речь ее немногословна. В основном вопросы и ничего о себе самой. Марьяна по сравнению с ней просто кипит и бурлит. 29 Весна была теперь в полном разгаре. Сквозь щели проникал запах скошенной травы и цветов. Снаружи сияло большущее солнце. Коров вели на пастбище, и это незамутненное благолепие только усиливало его тоску по Марьяне. Лишь теперь он почувствовал, насколько она ему близка. В десять часов Наша появилась в двери чулана с кружкой молока в руках. – Как спал? – спросила она деловито. – Спал хорошо, было не холодно. – Что делал? – Размышлял. – О чем размышлял? – продолжила она допрос. – О Марьяниной судьбе. – О ее судьбе? – удивилась она. – Я не знаю, как еще это назвать. – Ты по ней скучаешь? – Точно. – А если так, почему не сказать: „Я скучаю по Марьяне“? Это было первым замечанием, которое он от нее услышал. Она закрыла чулан и начала прибирать в комнате. Ему слышны были ее движения, размеренные и сдержанные. Марьяна ненавидела мыть пол и менять простыни. Она по большей части пренебрегала чистотой, за что не раз получала выговоры. Хуго уже обратил внимание на то, что по ночам Нашины гости не отпускают ей замечаний и не сердятся на нее, а ее голоса почти не слышно. Посещения заканчиваются по-деловому, без церемоний и без криков, как это было у Марьяны. С тех пор как Марьяна ушла, ему стало тяжело писать в тетрадке. Хуго кажется, что ему не хватает слов и что он скрывает правду. Ему очень хочется описать все, что творится у него в душе, особенно его тоску по Марьяне, но он боится, что маме это не понравится. С тех пор как Марьяна ушла, он не был в ее комнате. Теперь территория поделена: Наша в комнате, Хуго в чулане. Разговаривает она сдержанно, порой до безразличия. Порой позволяет себе смешок, но никогда не повышает голос. И все же у нее с Марьяной есть нечто общее: Наша тоже иногда говорит о себе в третьем лице. – Сегодня Наша устраивает проверку комнаты и проверку тела, – сообщила она. Хуго хотелось спросить, что это означает, но он устоял перед соблазном и не спросил. В отличие от Марьяны она тщательно убирает комнату и долго моется. Ближе к вечеру она принесла ему суп и котлеты и спросила: – Что делал? – Ничего, – сказал правду Хуго. С тех пор как Марьяна оставила его, страхи нападают на него со всех сторон. Ему трудно погружаться в размышления или фантазии. Каждая мысль тут же обрывается. Сохранившиеся в памяти картины тоже не такие яркие, как бывали прежде. Утром перед его глазами возникла Фрида, зажатая в кузове грузовика и машущая широкополой шляпой, она как будто покидала этот мир с саркастическим смехом. Хуго хотелось вернуться и попристальнее вглядеться в эту картину, но пелена страха закрыла ее от его взора, и он снова видел только грузовик, набитый безликими людьми, которых как будто должен поглотить густой туман. – Почему ты не читаешь? – уколола она его, сама не желая того. – Мне трудно сосредоточиться, – не стал скрывать он. – А ты пробовал? – Даже не пробовал. – Евреи любят читать, разве не так? – Папу и маму было прямо-таки не оторвать от чтения. – Мой дедушка был священником. Он говаривал: „Учитесь у евреев, они народ Книги. Не бывает еврейского дома без библиотеки“. – У нас большая библиотека, – к нему на мгновение вернулась гордость прошлых дней. – И что случилось с книгами? – Дома нет никого. Наша разговаривает медленно, слушает внимательно и тщательно выбирает слова. Ее взгляд сосредоточен, чтобы не упустить ни движения, ни звука. Иногда Хуго кажется, что она расставляет вокруг него ловушки, чтобы он попался в них или упал. Он старается изучить движения ее тела, вслушивается в ритм речи, но его усилия не ведут ни к чему, кроме как к следующему заключению: „Наша странное существо. Кто знает, что за тайну она хранит в своей душе“. – Тебе не тяжело жить в этом чулане? – снова удивила она его. – Я привык. – Ты сильный парнишка. – Я еще ничего такого не сделал, чтобы меня так называть. – Сделал, сделал. Каждый день она оставляет ему нагруженное неявным смыслом слово или непонятную фразу. Хуго запоминает их и долгое время перекатывает в уме туда-сюда, пока не устанет. 30 Хуго уже заметил, что Наша не говорит о своих родителях или сестрах. Несколько раз она упомянула о дедушке, и было понятно, что ее привязанность к нему была долгой и сильной. При каждом упоминании его имени она прибавляет: „Да простит он меня“. Из-за постоянного прислушивания к Наше и наблюдения за ней стерлись черты Марьяниного лица, но не запах ее тела. Ночью он увидел ее посреди цветочного луга, пьяную и веселую, она поднимала руки к небу и громко благодарила: „Спасибо Богу, что освободил меня из тюрьмы. Теперь Марьяна принадлежит самой себе, только себе, и никто не прикажет ей, что делать“. И тут же она упала на колени, сложила ладони, закрыла глаза, перекрестилась и стала молиться. Пока она молилась, появилась мама. На ней было длинное пальто, из-за которого она казалась ниже ростом, лицо ее было белым и изнуренным. Она понаблюдала за Марьяниной молитвой, затем опустилась на колени рядом с ней и ожидала, пока та кончит молиться. Когда она закончила, мама спросила ее: – Марьяна, что ты тут делаешь? Услышав этот вопрос, Марьяна съежилась и сказала: – Я не виновата, что меня уволили. – А где Хуго? – Не беспокойся, он в хороших руках, лучших, чем мои. – Все еще ищут евреев? – Сейчас доносчики рыщут по всем закоулкам. Им платят за каждого еврея. – Я вижу, евреи – товар, пользующийся спросом. Как Хуго себя чувствует? – Он очень подрос с тех пор, как ты оставила его. Он теперь во всех смыслах юноша, в которого легко влюбиться. – Боже милостивый! – не сдержалась мама. – О чем ты беспокоишься? Школа жизни – это такое заведение, которым не следует пренебрегать. |