Онлайн книга «Сказки века джаза»
|
– Как мне теперь от нее избавиться? – раздраженно спросила она. – Я пробовала ножом. Я пробовала всем, что только смогла найти в этой чертовой раздевалке. Я попробовала мылом с водой и даже духами, испортила свою пудреницу, пытаясь заставить эту гадость отлепиться от моей туфли. Джим в волнении обдумывал ситуацию: – Ну… Я думаю… Может, бензином? Не успел он еще произнести последние звуки, как она уже схватила его за руку и потащила с веранды прямо через клумбу, бегом, к стоянке автомобилей, располагавшейся возле поля для гольфа. – Открывай бак, – скомандовала она, не дав ему перевести дыхание. – Что? – Бак с бензином. Я же должна избавиться от этой жвачки! Я не могу танцевать со жвачкой на туфле. Джим послушно повернулся к машинам и начал осмотр на предмет обретения желанного растворителя. Если бы она потребовала поршень, он приложил бы все усилия для того, чтобы раскурочить двигатель и достать нужную деталь. – Нашел! – произнес он после недолгих поисков. – Вот этот вроде подается. Есть платок? – Наверху, весь мокрый. Я же пробовала воду с мылом! Джим сосредоточенно рылся в своих карманах: – Кажется, у меня тоже нет. – К черту. Мы можем открыть бак и пусть себе льется на землю. Он повернул клапан, бензин начал капать. – Еще! Он повернул клапан сильнее. Бензин пошел струей, образуя блестящую масляную лужу, отражавшую дюжину неровных лун на дрожащем дне. – Ладно, – уже спокойнее вздохнула она, – пусть весь вытекает. Единственное, что можно сделать, – встать в лужу. Подчинившись, он полностью открыл клапан, и маленькая лужица неожиданно превратилась в огромную; по земле во всех направлениях растекались маленькие речки и ручейки. – Отлично! То, что надо. Приподняв край юбки, она грациозно вступила в бензин. – Уверена, что теперь-то уж отлипнет, – пробормотала она. Джим улыбнулся: – Даже если нет – тут еще полно машин. Она грациозно вышла из бензиновой лужи и начала оттирать подошвы своих туфель о бампер автомобиля. Лоботряс больше не мог сдерживаться. Он согнулся пополам от смеха, а через секунду к нему присоединилась и она. – Ты приехал с Кларком Дэрроу, правда? – спросила она на обратном пути к веранде. – Да. – А где он? – Танцует, наверное. – Черт. Он обещал мне коктейль! – Ну, – сказал Джим, – это поправимо. Фляжка-то у меня в кармане! Она лучезарно улыбнулась. – Надо бы найти еще имбирный эль, – добавил он. – Только не мне. Давай фляжку. – Уверена? Она насмешливо улыбнулась: – Проверь. Я могу пить все, что пьют мужчины. Давай присядем. Она устроилась на краешке стола, а он сел на соломенный шезлонг рядом. Вынув пробку, она поднесла фляжку к губам и сделала долгий глоток. Он зачарованно смотрел на нее. – Нравится? Она молча покачала головой: – Нет, но мне нравится послевкусие. Думаю, как и всем. Джим согласился: – Моему отцу тоже нравилось. Даже слишком – это его и сгубило. – Американцы не умеют пить, – серьезно произнесла Нэнси. – Что? – удивился Джим. – На самом деле, – беззаботно продолжала она, – они вообще не знают, как можно делать что-либо хорошо. Единственное, о чем я всю жизнь буду жалеть, так это о том, что не родилась в Англии. – В Англии? – Да. Единственное, о чем я жалею всю жизнь! – Тебе там нравится? – Да. Безумно. Я никогда сама там не была, но знаю многих англичан, которые служили здесь в армии, они учились в Оксфорде, Кембридже – ну, это как «Сивани» и Университет Джорджии у нас, – и, естественно, я прочитала множество английских романов. Джим слушал с интересом – он был изумлен. – Ты когда-нибудь слышал о леди Диане Мэннерс? – серьезно спросила она. Нет, Джим не слышал. – Ну, я всегда хотела быть, как она… Она черноволосая, прямо как я, и неистовая, как грех. Это она въехала на коне в какой-то собор, или там часовню, или куда-то еще, а потом все авторы стали вставлять этот эпизод в свои романы. Джим вежливо кивал. Он выплыл из своих глубин. – Дай фляжку, – попросила Нэнси. – Я хочу еще глоточек. Маленький глоток не повредит и младенцу. Видишь ли, – чуть хрипло продолжила она. – У людей, живущих там, есть стиль. Здесь ни у кого стиля нет. Я хочу сказать, что ради парней, которые живут здесь, не стоит носить потрясающие наряды или делать что-то сенсационное. Ты думал об этом? – Думаю, что… Думаю, что нет, – пробормотал Джим. – А мне нравится одеваться, и мне нравится все это делать! В этом городе я единственная, у кого есть стиль. – Она потянулась и удовлетворенно зевнула. – Прекрасная ночь. – Точно, – согласился Джим. – Хочу яхту, – медленно проговорила она. – Хочу плыть по серебристому озеру, по Темзе, например… Пить шампанское и есть икру. Пусть на борту будет человек восемь, не больше. И один из них прыгнет за борт, чтобы всех развеселить, и утонет, как тот кавалер леди Дианы Мэннерс… – Он сделал это, чтобы она развеселилась? – Он не собирался тонуть, чтобы развеселить ее. Он просто хотел прыгнуть за борт, чтобы всех рассмешить. – Думаю, они все просто умерли от смеха, когда он потонул. – Да, они вряд ли смеялись, – согласилась она. – Но думаю, что она-то все равно смеялась. Она, должно быть, жестокая, как и я. – Ты жестокая? – Как жесть. – Она снова зевнула и добавила: – Дай-ка мне еще немножко из этой фляжки. Джим заколебался, но она властно протянула руку. – Я не маленькая, – заявила она. – Ты еще никогда таких, как я, не видел! – Она сделала паузу. – И все же ты, может быть, и прав… У тебя… У тебя ум старика… Она соскочила со стола и двинулась к дверям. Лоботряс тоже встал с шезлонга. – До свидания, – вежливо сказала она, – доброй ночи. И спасибо, солнышко! Она вошла внутрь, оставив его с широко раскрытыми глазами на крыльце. III В полночь из женской гардеробной вышла целая процессия в плащах и, объединившись в пары с одетыми в пальто кавалерами, как танцоры в котильоне, с полусонным радостным смехом все прошествовали через дверь в темноту – туда, где фыркали проснувшиеся авто. Пары прощались друг с другом, задерживаясь у фонтана. |