Онлайн книга «Сказки века джаза»
|
– Веди меня наверх, – мрачно промолвил Перри. – Как только эти пробки увидят мое сердце, они выскочат сами – из простого сострадания. Весь номер был увешан типично гостиничными невинными картинками, изображающими маленьких девочек с яблоками в руках, сидящих на скамейках и играющих с щенками. Других украшений в номере не было, если не считать разбросанных повсюду галстуков, а также розовощекого человека, читавшего розовую газету, полностью посвященную дамам в розовых чулках. – Иногда приходится торить дороги и тропы, – произнес розовощекий человек, укоризненно взглянув на Бэйли и Перри. – Приветствую, Мартин Мэйси! – коротко ответил Перри. – И где это каменноугольное шампанское? – Куда спешим? Это же вроде не налет. У нас вечеринка! Перри покорно сел и с неудовольствием оглядел галстуки. Бэйли не спеша открыл дверцу шкафа и извлек шесть симпатичных бутылок. – Снимай эту чертову шубу, – обратился Мартин Мэйси к Перри. – Или, может, нам открыть все окна? – Дайте мне шампанского, – сказал Перри. – Идешь на цирковой карнавал к Таунсендам сегодня? – Нет! – Нет приглашения? – Есть. – А почему не идешь? – Я устал от вечеринок, – воскликнул Перри. – Уже тошнит. Я уже так навеселился, что тошнит! – Может, ты собрался к Говарду Тейту? – Нет же, я сказал. Мне все это надоело. – Ну что ж, – как бы в утешение сказал Мэйси, – у Тейтов все равно будут одни школьники. – Да говорю я тебе… – Я подумал, что ты наверняка собрался куда-нибудь. Судя по газетам, ты под Рождество не пропустил ни одной вечеринки! Перри угрюмо хмыкнул. Он больше никогда не пойдет на вечеринку! В его голове крутилась классическая фраза о том, что эта страница его жизни закрыта, закрыта навсегда! А когда в голове крутится «закрыта, закрыта навсегда!» или что-то подобное, можно с полной уверенностью сказать, что тут не обошлось без женщины, которая, так сказать, и осуществила это закрытие. Перри также пришла в голову еще одна классическая мысль о том, что самоубийство, в сущности, просто трусость. Эта мысль всегда отдает благородством, таким теплым и воодушевляющим! Только подумать, сколько достойных людей мы бы потеряли, если бы самоубийство не было бы просто трусостью! Прошел час, и в шесть вечера Перри потерял всякое сходство с молодым человеком, рекламирующим линимент. Теперь он выглядел, как первый набросок к картине разгула. Они пели импровизированную песню, текст которой только что придумал Бэйли: Некий Пер Ламп, соблазнитель известный, Всегда отличался за чаем воскресным: Он переливал и заливал, Ни разу ни капли не проливал — При этом салфеткой колени свои он никогда не накрывал! – Проблема в том, – сказал Перри, закончив взлохмачивать свои волосы расческой Бэйли и пытаясь повязать на голову оранжевый галстук, чтобы подчеркнуть свое сходство с Юлием Цезарем, – что вы, парни, ни черта не смыслите в пении. Как только я ухожу вверх и начинаю петь тенором, вы тоже начинаете петь тенорами. – У меня от природы тенор, – глубокомысленно заявил Мэйси. – Голос не тренирован, вот и все. Абсолютный слух, говорила тетка. Прекрасный певец от рождения. – Певцы, певцы, все прекрасные певцы, – вставил Бэйли, который в этот момент разговаривал по телефону. – Да нет, не в кабаре. Я хочу яйцо. Пусть какой-нибудь проклятый клерк, который с едой – едой! Я хочу… – Юлий Цезарь! – объявил Перри, отвернувшись от зеркала. – Человек со стальной волей и железными принципами. – Заткнись! – взвизгнул Бэйли. – Эй, это мистер Бэйли. Пришлите нам ужин. Что-нибудь грандиозное. На ваш выбор. Прямо сейчас! С некоторым затруднением он попал трубкой обратно на телефон, после чего его губы сжались, и с выражением торжествующей настойчивости он выдвинул нижний ящик шкафа. – Взгляните! – не терпящим возражений тоном скомандовал он. В его руках оказалось некое вычурное одеяние из розовой дешевой ткани. – Штаны! – важно произнес он. – Глядите! На свет появилась розовая рубашка, красный галстук и детский воротничок а-ля Бастер Браун. – Глядите! – повторил он. – Это костюм для циркового карнавала Таунсендов. Я изображаю мальчика, который носит воду для слонов. Несмотря на свое состояние, Перри был впечатлен. – Я буду изображать Юлия Цезаря, – объявил он после некоторого раздумья. – Так и думал, что ты идешь! – сказал Мэйси. – Я? Конечно, иду! Не пропускаю ни одной вечеринки. Полезно для нервов, как сельдерей. – Цезарь! – рассмеялся Бэйли. – Тебя не пустят. Он не из цирка. Это из Шекспира. Лучше оденься клоуном. Перри замотал головой: – Нет уж. Только Цезарь. – Цезарь? – Точно. Колесница! Луч света осветил разум Бэйли. – А правда. Хорошая идея. Ищущим взглядом Перри обвел комнату. – Я позаимствую у тебя банный халат и этот галстук, – сказал он. Бэйли задумался: – Не пойдет. – Нормально. Это все, что надо. Цезарь был варваром. Они даже не пикнут, если я скажу, что я Цезарь, потому что он был варвар. – Нет, – покачав головой, сказал Бэйли. – Костюм надо взять напрокат в лавке. У Нолака. – Уже закрыто. – Проверь. После пяти минут, проведенных у телефона, далекий, уставший голос сумел убедить Перри, что на другом конце провода находится мистер Нолак и что лавка из-за карнавала Таунсендов будет открыта до восьми. Успокоившись, Перри съел большое блюдо филе-миньон и выпил последнюю из трех оставшихся бутылок шампанского. В восемь пятнадцать швейцар в высоком цилиндре, стоявший у входа в «Клэрендон», смог наблюдать, как он пытается завести свой «родстер». – Видимо, замерз, – мудро заметил Перри. – Мороз схватил мотор. Холода. – Замерз, что ли? – Да. Мотор покрылся льдом. – Не заводится? – Никак. Пусть постоит тут до лета. Один теплый августовский вечерок, и все будет в порядке. – Хотите оставить тут? – Точно. Пусть стоит. Вряд ли найдется такой горячий воришка. Подайте такси. Швейцар в высоком цилиндре подозвал такси: – Куда, мистер? – Поезжай к Нолаку – ну, знаешь, костюмы напрокат… II Миссис Нолак выглядела приземистой неудачницей – представительницей одной из новых наций, возникших сразу по окончании мировой войны. Из-за нестабильности европейской обстановки она так и не смогла определиться, кем же она была на самом деле. Помещение лавки, в которой она вместе со своим мужем ежедневно зарабатывала хлеб свой насущный, было, как и положено замку с привидениями, тускло освещено, его заполняли рыцарские доспехи, одежды китайских мандаринов, а с потолка свешивались огромные бороды из папье-маше. Из углов на посетителя выглядывали ряды безглазых масок, стеклянные шкафы были наполнены коронами и скипетрами, искусственными драгоценностями и огромными корсажами, коробками с гримом, вуалями и париками всех расцветок. |