Онлайн книга «Кластер Войвод: Третье правило крови»
|
Зловещее, как щелчок взведенного курка. А затем – негромкий стрекочущий звук. Как будто кто-то несколько раз резко встряхнул пустую, высохшую тыкву, внутри которой труха и семечки. – Отпусти мою руку, – шепотом произнесла Регина, едва не касаясь губами уха Виира. – Ты делаешь мне больно. Не замечая того, Хамерхаузен все крепче сжимал руку девушки. – Извини. – Виир ослабил хватку. – Почему мы стоим? Хороший вопрос, твердь твою! Хамерхаузен и сам не отказался бы узнать на него ответ. – Тебе страшно? С чего это она взяла? Да что вообще себе позволяет эта рыжая! Хочет сказать, что ей все абсолютно побоку: мрак, хищные звери, зловещее шипение?.. Усопье, суть его! – Ты слышишь? – Что? – Шипение. – Да. Она произнесла это «да» таким обыденным тоном, как будто в доносящихся из темноты зловещих звуках не было ничего необычного. Как будто это были самые естественные ночные звуки вроде комариного писка. – Тебе это не кажется… странным? – Почему? – Ну, не знаю… Что рыжая по-настоящему умела, так это ставить своими вопросами собеседника в тупик. Как к глухой стенке для расстрела. Разве что только глаза не завязывала. Хотя какой смысл делать это в темноте? – Ты знаешь, что это такое? – Стать твою, – не сдержался Хамерхаузен, – откуда, по-твоему, я могу это знать? Ты думаешь, я каждое воскресенье выезжаю в Усопье на пикник? – Не шуми, – строгим голосом осадила его Регина. – Не доставай меня. – Ты рамон или кто? – У тебя есть причины для сомнений? – Рамон не станет париться из-за ерунды. – Из-за какой ерунды? – Да из-за всякой. – Послушай-ка, детка. – Хамерхаузен повернулся к Регине лицом, хотя в поглотившей их темноте лица девушки все равно не было видно. – Или ты перестаешь язвить по любому поводу, или… – Я тебе не детка. – Но ты и не рамон. – Я спасла тебя от черного мешка со щупальцами. – А я вытащил тебя из пасти плотоядного цветка. Словесная перепалка не становилась менее яростной от того, что велась едва слышным полушепотом. Хотя со стороны это, наверное, выглядело забавно. Если б было кому смотреть. – Разбежимся в разные стороны? – Зачем? – Посмотрим, кто доживет до рассвета. – Ты чокнутая. – Да. И что с того? Хамерхаузену было что ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, что-то коснулось его плеча. – Убери руку, – ненавидяще прошипел Виир. – Какую? – Левую. За правую он ее держал. Раздался негромкий щелчок пальцев. – Вот она! Хамерхаузен замер, боясь пошевелиться. Воображение уже нарисовало предельно жуткую картину происходящего. – Тогда что лежит у меня на плече? Это могла быть огромная змея, готовая обвиться вокруг шеи. Или щупальце гигантского осьминога. Осьминоги живут в воде? Да что вы говорите! А это сухопутный, может быть, даже древесный осьминог! Рухнувшие небеса! Это ведь Усопшие Земли! – Не знаю, – с невозмутимым спокойствием ответила на рыжая. – Хочешь, чтобы я проверила? – Не трогай! – едва не в полный голос воскликнул рамон. – А что такого? Регина прикидывалась или на самом деле не понимала, насколько опасно их положение? Виир снова услышал знакомое шипение. На этот раз можно было не гадать, откуда оно доносится – звук раздался возле правого уха. – Это ты шипишь? – спросила Регина. – Нет. – Тогда… Виир… – Да? – У тебя на плече что-то светится. Осторожно, не поворачивая головы, Хамерхаузен попытался скосить взгляд, чтобы увидеть то, о чем говорила Регина. – Ничего не вижу. – Хочешь сказать, что я вру? – Я просто сказал, что ничего не вижу. – Ну, знаешь, чтобы не увидеть это, нужно быть слепым. Хамерхаузен стиснул зубы. Он все же решил не поворачивать голову. Тот, кто сидел у него на плече, пока вел себя спокойно. Но мог среагировать на движение. Виир вовсе не хотел, чтобы его укусили за щеку или за нос. – Что там? – Красный крест. – Что? – Крест красного цвета. Что непонятно? – Он лежит у меня на плече? – Если бы я еще видела твое плечо… Я вижу только красный крест в кромешной тьме. Светящийся красный крест в темноте – это здорово отдавало совсем уж несусветной дичью. Хамерхаузен даже думать не хотел о том, что у Регины что-то там не в порядке с головой. Но временное помутнение разума – такое ведь с каждым может случиться. Рыжую не так давно чуть было не съел плотоядный цветок. Хамерхаузен вытащил ее буквально из пасти этой твари, всю, с ног до головы перемазанную мерзко слизью. Шок, потеря ориентации в пространстве – после такого можно не только светящийся крест в темноте увидеть. А что, если и он сам… Хамерхаузен начал медленно поворачивать голову. Со стороны плеча вновь раздалось шипение. На этот раз отчетливое и громкое, похожее на предупреждение. И тут Виир почувствовал, что его переполняет уже не страх и даже не досада, которая какое-то время была спутницей страха, а злость. Самая настоящая злость. Злость на этот лес, по которому они тащились незнамо куда, на темноту, из-за которой невозможно было сориентироваться, на всех этих тварей, ползающих, прыгающих и летающих, что прятались в темноте и издавали пугающие звуки, потому что в темноте, стать твою, все звуки звучат пугающе! Злость на Регину, в которую будто вселился бес противоречия, из-за чего с ней ни о чем невозможно был спокойно договориться. Злость на себя самого за тот страх, что превратил его в параноика, прячущегося от себя самого в углу за комодом. Хамерхаузен выпустил руку Регины – Вииир! – и быстро провел ладонью по правому плечу, чтобы наконец убедить себя в том, что там ничего нет, кроме его собственных фантазий. Тварь, сидевшая на плече, оказалась размером с белку. Но шкура у нее была голая и влажная. Она даже не пыталась удержаться на занятом месте. Но перед тем, как упасть, цапнула рамона за мизинец. |