Онлайн книга «Огненный рубин апостола Петра»
|
– Это вы узнаете своевременно или немного раньше, – отозвался парень равнодушным голосом, внимательно разглядывая тюбик губной помады, – или немного раньше… Он снял с тюбика колпачок, вывернул малиновый столбик помады и задумчиво посмотрел на него. – Эй, помада-то моя вам зачем? – фыркнула Агния. – Это какая фирма? – осведомился парень. – Шисейдо. – Хорошая? – Ну, хорошая! Да что вы мне зубы заговариваете? – возмутилась Агния. – В чем вы меня обвиняете? Извольте ответить или отпустите меня немедленно! – Ой, как вы заговорили! – делано испугался парень. – Только знаете, придется вам немножко потерпеть. Скоро вас отвезут в другое место, и там уже вам предъявят обвинение! Ой, а это что такое? В руках у парня был маленький бумажный пакетик. Он развернул его с опаской и вертел теперь в руках медный шарик с кисточкой. Шарик был старый, позеленевший, но можно было рассмотреть красивую чеканку – сложный восточный орнамент, переплетающиеся узоры. Верблюжий колокольчик. Тот самый, который Павел откопал в старой лавке. Как этот колокольчик оказался у нее в сумке? Очевидно, Павел положил ей его. Хотел сделать подарок на память? Но они вроде не собирались расставаться. То есть об этом речи не было. Значит ли это, что Павел решил больше с ней не встречаться? Как это пелось в старой песенке: «Мы отпуск вместе провели – и больше ничего…» Господи, о чем она думает? Ведь у нее неприятности, огромные неприятности, а она… – Так что это такое? – повторил парень. – Сувенир, – сухо ответила Агния, – верблюжий колокольчик. – А почему не брякает? – Парень потряс шарик. – Закреплен, чтобы в самолете не беспокоил. Агния и сама удивилась, когда Павел показал ей колокольчик, решила, что он сломан. Но сейчас ничего не сказала, решив не вмешивать в разговор Павла. Еще не хватало, чтобы его тоже прихватили. Господи, она уже думает, как настоящая преступница, она же ни в чем не виновата! – Бред какой-то… – Агния потерла виски, наливавшиеся болью. – Я могу позвонить? Мне ведь, кажется, полагается один звонок! – Вы, Агния Львовна, голливудских фильмов насмотрелись! – усмехнулся парень. – Еще раз повторяю, вам придется немного подождать, скоро за вами приедут. Да, сумочку свою пока можете взять, там, куда вас привезут, ее захотят проверить… Он сгреб все со стола обратно в сумку, сделав исключение для помады. Опять внимательно оглядел тюбик и бросил его туда же. Повертел еще раз колокольчик, убрал его в бумажный пакет и тоже сунул в сумку. Потом нажал незаметную кнопку на столе. Дверь в ту же секунду открылась, и в комнату вошел прежний хмурый тип. – Отведи ее пока в шестнадцатую! – распорядился веселый парень. – Так там же у нас Филимонов! Он тоже транспорта ждет. – Ой, правда! Ну, да ничего, скоро за ними приедут, пускай вместе подождут, авось не подерутся! – Веселый парень хохотнул. Его подчиненный повернулся к Агнии и строго проговорил: – Руки! – Что? – переспросила она удивленно, но тут же поняла, послушно протянула руки. Хмурый защелкнул на ее правом запястье браслет наручников, второй замкнул на своей левой руке. Они вышли в безлюдный коридор, прошли по нему мимо нескольких дверей без всяких надписей, остановились перед одной из них. Хмурый открыл дверь ключом, вошел внутрь вместе с Агнией. Комната была почти такая же, как первая, только в ней не было столов с компьютерами. В глубине этой комнаты сидел на стуле грузный темноволосый мужчина лет пятидесяти. Он сидел как-то скособочившись, и Агния, приглядевшись, поняла, почему – его рука была прикована к стояку отопления. – Соседку тебе привел, Филин! – насмешливо проговорил спутник Агнии. Тот, кого он назвал Филином, мрачно взглянул на них и не сказал ни слова. Конвоир провел Агнию в другой конец комнаты, пристегнул ее наручники к такой же трубе и вышел, предварительно сказав: – Ну, не скучайте, голубки! Скоро за вами приедут! Едва дверь за ним закрылась, мужчина исподлобья взглянул на Агнию и спросил: – Ты кто такая? – А ты кто такой? – огрызнулась она. – Ты не кипятись, – проговорил тот примирительно, – ты же слышала, он меня назвал Филином. Значит, ты знаешь, кто я такой. Меня, можно сказать, представили. – Филин – это что? Фамилия, кличка или видовая принадлежность? – Кончай умничать! Так кто же ты такая? За что тебя взяли? Контрабанда? – По недоразумению! – Ну, не хочешь отвечать – твое дело! – Филин пожал плечами. – У нас свободная страна. Но только если мы с тобой одного транспорта ждем – значит, тебя тоже повезут в управление. И значит, ты – человек серьезный… – Говорю же вам – меня задержали по недоразумению! Меня с кем-то перепутали! Агния услышала в своем голосе истерические надрывные нотки и замолчала, чтобы еще больше не распуститься, не показать перед посторонним человеком свою слабость. Хотелось кататься по полу, выть по-звериному и биться головой о стену. Ничего этого сделать она не могла, поскольку была прикована к батарее. Поэтому она громко сглотнула и сжала зубы, прислонившись затылком к холодной стене. – Ну-ну… – Филин взглянул на Агнию с интересом и замолчал. В комнате наступила тишина. Холод от стены немного освежил пылающую голову Агнии, даже в висках перестало стрелять. Она не успокоилась, но попыталась рассуждать здраво. Эти, из паспортного контроля, ничего не выдумали. Они на это просто не способны. И ни с кем ее не перепутали. Очевидно, у них в компьютере произошел сбой, и они посчитали ее международной террористкой. Или контрабандисткой. Или еще кем-то. Так что, когда ее привезут в это самое неизвестное управление, там разберутся. Надо думать, что у них компьютеры не сбоят. А пока следует успокоиться и помалкивать. Не скандалить, вести себя сдержанно, а то еще накостыляют, с них станется. И ничего от этих не требовать, все равно не дадут. Ишь как парень этот развеселился, когда про звонок телефонный услышал. Она тоже сообразила – кому ей звонить-то? Никого у нее нету, не к кому обратиться. Маме? Так она не поверит, начнет ей выговаривать, стыдить, возмущаться – в общем, ничем не поможет. Больше у нее никого близкого нет, да и с мамой они давно уже разошлись, давно не виделись, перезваниваются редко. Агния вздохнула и стала думать, как она дошла до такой жизни. Надо же, в трудную минуту даже не к кому обратиться! Никто не прибежит, не поможет, не спасет, не вытащит из беды. Да что там, если она сейчас пропадет, просто исчезнет, никто и не шелохнется. |