Онлайн книга «Большая книга ужасов. 63»
|
Сиулиэ?! – Бачигоапу, лоча! – буркнула она, не слишком-то приветливо блеснув узкими черными глазами. – Здравствуй, русский. Хочешь отсюда выбраться? – Ка-ак… ка-ак… – заикнулся ошеломленный Никита. – Как выбраться? – переспросила Сиулиэ. – Агди сиварина найдем, он выведет. – Н-нет, я хотел спросить, ка-ак… ка-ак ты здесь ока-азалась, – продолжал заикаться Никита. – Так ты ж сам меня с собой прихватил, – пожала плечами Сиулиэ. – Спасибо, что подобрал, в мешок свой положил, а то бы я тебя не скоро догнала. – Медвежья лапа… – пробормотал Никита. – Медвежья лапа! – Ишь ты! – усмехнулась Сиулиэ. – Не такой уж ты дулу-дулу! Умеешь думать, когда хочешь! – Ты кто такая? – резко спросил Никита. – Кто ты?! Сиулиэ смотрела задумчиво: – Как сказать – не знаю… У тебя русский крестик на шее висит – он как называется? – Оберег, – подумав, вспомнил Никита. – Талисман. – Вот и я твой оберег, – кивнула Сиулиэ. – Твой талисман. Сиулиэ – такое мое имя. Здесь, в тайге, в нашей земле, твой русский крестик не справится. Ему помогать надо. Для этого у тебя есть я. Нас много – разных сиулиэ! Оберегаем человека, только от смерти спасти не в силах. Тут уж ему самому придется справляться. – Ты… сидела в медвежьей лапе?.. – спросил Никита недоверчиво. Сиулиэ развела руками: – Лучше не спрашивай, лоча. Я не смогу объяснить… Это еще с тех времен ведется, когда медведь, человек, ворон, заяц, орел, волк, деревья, трава – все братьями были. Друг другу на помощь приходили. Потом враждовать стали… Но старинное волшебство, которое человеку даровали Эндури-Ама, бог-отец, и другие великие божества, сохранилось. Однако открывается оно не всякому… – А почему мне открылось? – затаив дыхание спросил Никита. – Потом узнаешь, – лукаво улыбнулась Сиулиэ. – Мне говорить не велено. – Кем не велено? – настаивал Никита. – И этого говорить не велено! – засмеялась Сиулиэ. – Я не пойму… – пробормотал Никита. – Ты вышла из медвежьей лапы, а разговариваешь как нормальная девчонка! Как будто ты в одном классе со мной учишься. А ты же на самом деле древняя, ты небось даже телевизор никогда не смотрела… ты должна говорить на этом… как его… древненанайском языке! – На каком языке?! – Узкие глаза Сиулиэ от удивления стали круглыми. Никита только плечами пожал. – Я говорю на том языке и так, чтобы ты меня понимал, – объяснила Сиулиэ. – Я говорю так, как говорил бы твой русский друг, лоча анда! – А если бы я был древний старик, значит, ты была бы бабушкой и говорила как говорят старушки? – недоверчиво спросил Никита. Сиулиэ хохотала так долго, что он даже обиделся. Отвернулся, нахмурился. – Сиулиэ – всегда или мальчики, или девочки, мы стариками быть не можем, не умеем, – наконец сказала она. – Но уж конечно рядом с почтенным человеком я бы так не смеялась! Никита сердито фыркнул: – Смех без причины – признак дурачины! Зря он это сказал. Потому что Сиулиэ опять расхохоталась. Кое-как выговорила: – Я очень рада, что я – твоя Сиулиэ. Весело с тобой, лоча! – Почему ты меня лоча называешь? – буркнул Никита. – Я не только русский, но и хэдени. И вообще, меня Никитой зовут. Ни-ки-то-ой! – Никито́й? – Сиулиэ сделала брови домиком. – Хорошее имя – Никито́й! – Да не Никито́й! – прыснул он. – Как не Никито́й? – удивилась Сиулиэ. – Ты сам сказал: «Меня Никито-ой зовут!» – Ты что, вообще дулу-дулу? – спросил он ехидно. – Имя – Никита. Зовут – Ни-ки-той! – Ладно, – махнула рукой Сиулиэ. – Буду звать тебя или Никито́й, или лоча. Как больше нравится? – Эх, – вздохнул он безнадежно, – да зови как хочешь! Погоди! – вспомнил он вдруг. – Но если ты не настоящая девчонка, почему ты назвала меня сыном своей гугу, то есть своей тети? Получается, твоей тетей была моя мама? Как, ну вот объясни мне, как это возможно?! – Очень просто, – пожала плечами Сиулиэ. – Я из рода Мапа, Медведя. Твоя мама, а значит, и ты – из рода Гаки, Ворона. Прародители наших родов были братьями и сестрами, так что мы все по сию пору родня. Понимаешь?! – Нет, – ошарашенно покачал головой Никита. – Значит, ворон, который мне сено сбросил там, в болоте, – мой родственник?! Еще он хотел спросить, не тот ли самый ворон еще в городе бился в его окно, чтобы предупредить о появлении шамана, но не успел. – Не сено! – просто-таки рявкнула Сиулиэ. – Не сено, а богдо! Богдо – дух, фигуру которого делают из сена. Простое сено подожги – ничего не будет, кроме огня, а вот богдо своим пламенем может какую угодно нечисть напугать. – Так вот что такое богдо! – воскликнул Никита. – Буду знать. Но как же так могло быть… Он удивился, откуда же домовой мог знать это старинное нанайское волшебство, но догадался, что дедке-суседке вполне мог сказать его приятель дзё комо – нанайский домовой. – Пора нам в путь, Никито́й, – нетерпеливо проговорила в это время Сиулиэ. – Пора спасать Омиа-мони! – От кого? – быстро спросил Никита. – От того злого шамана? У которого тень без головы? – Да какой он шаман! – презрительно скривила губы Сиулиэ. – Кандыках, больше никто! Это самые злые существа! Они живут среди людей, но отличить их можно только по тени, у которой нет головы. У кандыкаха много дёптон – оболочек. Он их быстро сбрасывает и быстро меняет. Но как ни притворяйся, а все же он не сможет увидеть Омиа-мони. Дерево душ видит только шаман! – Значит, я не увижу?! – испугался Никита. – Но как же так?! Я должен спросить Омиа-мони, что случилось с моей мамой! Я должен это знать! – Узнаешь, Никито́й! – уверенно сказала Сиулиэ. – Я тебе помогу. Ну а теперь давай выбираться отсюда. – Наверх полезем? – предположил Никита. – Нет, не так! – качнула головой Сиулиэ. – Через Нижний мир уйдем. – Что, будем землю копать? – недоверчиво спросил Никита. – Чем?! – Агди сиварин поможет! – спокойно ответила Сиулиэ. Она принялась внимательно всматриваться в нагромождение древесных стволов, которое их окружало. Взобралась на выступ ствола почти на уровне головы Никиты. Девочка двигалась необычайно легко, словно взлетала. – Что ты ищешь? – не выдержал Никита. – Агди сиварин. Громовой камень. – Это еще что такое? – Не мешай, Никито́й! – отмахнулась Сиулиэ. И вдруг радостно закричала: – Нашла! И принялась расковыривать щель в бревне, из которой торчало что-то темное, вроде камня, который непонятным образом застрял в стволе. |