Книга Тайна проклятого герцога. Книга первая. Леди Ариэлла Уоторби, страница 14 – Елена Звездная

Меня самым наглейшим образом пытались запугать.

Вновь повернувшись к окну, я подумала, что с гораздо большим удовольствием постояла бы и посмотрела на то, как огромное солнце медленно погружается в воду, но…

— О, Пресвятой! — мой перепуганный вопль должен был прозвучать достаточно правдоподобно. — Только не это!

И я выбежала из спальни, пытаясь изобразить судорожные рыдания. В уборной я некоторое время брызгала водой в зеркало, затем в идеальнейшем порядке раскладывала баночки с кремом и мылами, а после, совершенно нехотя, взбила мыльную пену и умылась, не полностью прикрывая глаза. Веки запекло, слезы хлынули по щекам, глянув на себя в зеркало, я убедилась, что выгляжу испуганной и заплаканной.

Всхлипывая и вытирая слезы, я вернулась в спальню, посмотрела на столик — цветка уже не было!

Мне пришлось вспомнить все неудачи в жизни, бал, на котором я так и не появилась, и ужас перед своей новой жизнью, чтобы разрыдаться максимально достоверно, потому что я совершенно точно знала — за мной следят. А демонстрировать, что их игра не возымела действия, было бы глупо.

* * *

Стук в двери и голос господина Ирека были спасительным светом в беспросветном получасовом представлении с рыданиями в голос. Я вспомнила все, что могла вспомнить, я оплакала даже гибель своей первой куклы, я рыдала над первым наказанием папеньки, лишившего меня сладостей на год за порчу имущества его влиятельного друга, я даже вспомнила единственный низший балл, полученный на домоводстве. Я так еще ни разу не рыдала в своей жизни, а потому была искренне благодарна поверенному за появление.

— Леди Уоторби, — вновь позвал господин Ирек.

— Да-да, сейчас иду.

Накинув халат, я вышла в гостиную, миновав ее, открыла двери.

— Леди Уо… — начал поверенный и осекся.

Всхлипнув, опустила взгляд.

— Леди, ужин и… только не банты. И… Я жду вас, — добавил господин Ирек и сам закрыл двери.

Пожав плечами, я решила, что раз не банты, то не банты. Про бантики поверенный не упоминал.

Мой наряд к ужину состоял из короткого, почти по колено, белого платья, из-под которого ворохом голубых кружев топорщились нижние юбки. Полосатые бело-голубые чулочки, голубые туфельки, в тон к ним голубая лента, обручем придерживающая волосы. А вот в волосах очень, очень и очень много крохотных голубых бантиков, мне их мама на двенадцатилетние подарила, но все пятьдесят штучек я впервые использовала.

Открыв дверь, я, скромно потупившись, вышла в галерею.

— Ну все! — взревел господин Ирек. — Знаете что, леди, это уже переходит все границы!

Естественно, леди на брань не реагируют, промолчала и я. А поверенный продолжал:

— Вы — исчадие преисподней, леди! И знаете что: одно дело издевательства надо мной, но измываться над герцогом я вам не позволю, слышите?!

Вновь реагирую абсолютным молчанием.

— Вы… вы просто…

— Что здесь происходит? — голос лорда Грэйда вынудил господина Ирека мгновенно закрыть рот.

Я же продолжала молча стоять, опустив голову и стараясь быть безучастной к происходящему.

Звук приглушенных шагов, и герцог, подойдя к нам, повторил вопрос:

— Что случилось?

Я молчала, поверенный, как ни странно, тоже. В следующее мгновение случилось странное — сильные пальцы последнего представителя военной династии оттон Грэйд неожиданно сжали мой подбородок и вынудили запрокинуть голову. Это оказалось так неожиданно, что я не сдержала вскрик, попыталась отступить, но удержавший герцог продолжал внимательно разглядывать мое лицо.

— Вы плакали, — вынес вердикт оттон Грэйд.

Я не дышала, в каком-то священном ужасе глядя на его светлость. А он продолжал меня удерживать, сильно, властно и… удерживать!

— Лорд оттон Грэйд! — вновь предприняла попытку вырваться.

— Да-да, я помню, мне требуется священник, — он как-то печально усмехнулся, — но речь не обо мне. Вы плакали. Причина?

— Отпустите меня! — сама не ожидала, что это прозвучит почти истерическим криком.

Темные глаза герцога словно стали еще темнее. Значит, не только леди не реагируют на повышенный тон. И мне вдруг стало по-настоящему страшно — я принадлежала этому мужчине, целиком и полностью. Его замок, его люди вокруг, его желание здесь единственный закон. С утра это обстоятельство было подзабыто, но в сумерках наши страхи оживают, мой ужас продолжал меня удерживать, даже не осознавая, насколько пугает меня.

— Пожалуйста, — тихо попросила я, испуганно глядя на лорда Грэйда.

Герцог медленно коснулся моей щеки. Я вздрогнула всем телом. Отпустил мгновенно. Отшатнувшись на два шага, резко отвернулась к окну, сжимая кулаки до боли, до розовых полумесяцев от врезавшихся в кожу ногтей.

— Леди Уоторби, — начал герцог.

— Лорд оттон Грэйд, для меня и так мало приятного в данной ситуации, и демонстрация вашего физического превосходства была совершенно излишней.

Я обернулась и взглянула в каменное лицо своего страха. Герцога вполне справедливый упрек взбесил, и мне напомнили:

— Леди Уоторби, начнем с того, что я мог и не отпускать!

— Да, — согласилась я, — и вы с нескрываемым наслаждением мне это продемонстрировали.

Лорд оттон Грэйд с холодной яростью смотрел на меня. Молча отступила еще на шаг к окну. Резко выдохнув, герцог тряхнул головой, пробормотал что-то непонятное, затем, сложив руки на груди, с трудом сдерживая раздражение, задал неожиданный вопрос:

— Сколько лет вы провели в лицее Девы Эсмеры?!

Тон не предполагал даже возможность молчания с моей стороны, пришлось ответить.

— Семь лет, лорд оттон Грэйд.

— Семь лет… — задумчиво повторил он. — С десяти?

Это уже напоминало допрос.

— Мне едва исполнилось девять, когда святой отец Фамио принес письмо матери-настоятельницы моему папеньке, в тот же день я покинула поместье.

— Вот как…

Герцог щелкнул пальцами, свет в галерее стал ярче, и теперь было отчетливо видно, что на его белой рубашке имелся странный рисунок из серебристых переплетенных рун. Собственно камзолом лорд не озаботился.

— Простите мне мое любопытство, — как-то ядовито это прозвучало, да и взгляд, коим окинул меня оттон Грэйд, был далек от доброго, — а вы… покидали стены монасты… лицея на каникулах?

Я с трудом подавила улыбку, мгновенно догадавшись, на что намекал герцог, но не подыграть ему в этом было бы глупо.

— Никогда! — с жаром ответила мгновенно скривившемуся лорду. — Мир, оскверненный грехом, никогда не привлекал меня, и все каникулы я проводила в святых стенах, истово молясь о спасении душ, погрязших во лжи и разврате!