Онлайн книга «Морской князь»
|
– Разве ты, князь, не знаешь, совсем людишек в Гребне не стало, мор две трети выкосил, – Гостевит осмотрительно подбирал слова. – Если бы не знал, просил бы больше. Ну так решайте… И про повозки и припасы, конечно, не забудьте, – с некоторой даже ленцой в голосе произносил князь. – Надо бы это дело с городскими старшинами обсудить. – А чтобы вам быстрей решалось, прикажи выкатывать нам по бочке хмельного меда каждый час. Часы у вас есть или, может, тебе княжеские одолжить? – Есть, есть! – усиленно закивал наместник и приготовился уже было уходить. – И еще одно! – Голос Дарника заставил переговорщиков остановиться. – Два месяца назад Гребень нанес обиду моему воеводе Бортю, а значит, и мне, не пропустив его малую дружину переправиться на правый берег по мосту. Тоже можешь выбирать: или тебя с помощником сейчас прямо здесь на земле разложат и всыпят по тридцать плетей, или писарь принесет из города виру: двести дирхемов Бортю и четыреста дирхемов мне. А гребенцы со стены пусть посмотрят, что вы цените больше: городскую казну или свои спины. Рыбья Кровь подал знак, и хазарская декархия из охранной ватаги с двух сторон окружила переговорщиков. Гостевит с помощником беспомощно смотрели друг на друга. Князь преспокойно ждал их решения. – Сходи, принеси, – выдавил из себя наместник писарю. Тот почти вприпрыжку направился к городским воротам. – И про бочку меда не забудь! – крикнул вслед ему Корней. – Как, вообще, твоя жена и дети поживают?.. – участливо, как будто ничего не произошло, принялся расспрашивать Дарник гребенского наместника. Вскоре писарь с двумя увесистыми мешочками серебра появился вновь, а из городских ворот и в самом деле два гридя выкатили бочку с хмельным медом. Гостевит с помощником были отпущены, а князь приказал всем располагаться на суточную стоянку – быстрее все подготовить у гребенцев все равно не получится. Остаток дня Дарник просидел в одиночестве, сказав Янару, что у него сильно разболелась голова, – просто не было желания разгуливать по лагерю и выказывать всем свое бодрое настроение. Предстояло расставание с Туром и Бортем, что тоже не улучшало его общее самочувствие. Немного побросав игровые кости, что обычно успокаивало его, он попросил Афобия принести чистых пергаментов и чернил и спустя час набросал для княжичей еще десять правил управления, что называется, на каждый день: «21. Важно, чтобы подчиненные уважали тебя, а не боялись. 22. Не обещай, если не уверен, что исполнишь обещание. 23. Не проявляй надменности, держи себя просто, но с достоинством. 24. Не устраивай часто больших пиров – этим своего молодечества не докажешь, а достоинство можешь уронить. 25. Не делай долгов – это заставит тебя заняться грабительством и отвернет от более достойной жизни. Становись богатым постепенно. 26. Не злословь о тех, кого нет рядом, и удерживай от этого других. 27. Суметь воспользоваться хорошим советом другого – умение не меньшее, чем давать хороший совет самому себе. 28. Старайся, чтобы в споре слова твои были мягки, а доказательства тверды. Старайся не досадить другому спорщику, а убедить его. 29. Правильно мыслить более ценно, чем много знать. 30. Нет ничего хуже нерешительности. Лучше худшее решение, чем колебание или бездействие. Ошибку простят, а твою неуверенность – никогда». Написанным князь остался доволен: хоть какой-то дополнительный совет сыновьям. Конечно, вряд ли они будут этими записями как-то пользоваться, ну а вдруг?! Не поленился и дважды переписал «Правила» на другие пергаменты. Поднявшийся в лагере шум заставил князя выглянуть из шатра. Наличие оруженосца-ромея всем было хорошо, вот только мигом докладывать о том, что вокруг происходит, как Свирь, Афобий не мог. Пришлось посылать за Корнеем. – Гребенцы слишком впрямую восприняли твои слова о бочках меда, третью уже выкатили, ну воинство и приложилось попробовать. К княжескому шатру спешил с той же жалобой и Леонидас: – Ваш мед слишком крепок для моих стратиотов. – Давать по малому черпаку, остальное все под крепкую охрану, – распорядился о бочках Рыбья Кровь. Он вернулся было снова в шатер, но в покое его уже не оставили. Узнав, что княжичей в шатре нет, туда напросилась с важным докладом Евла. Важности ее слов было на медную монету, а вот достать из тельной сорочицы грудь и начать кормить свою дочь Ипатию – на целый золотой динар. – Тебе что, для этого другого места не нашлось? – больше удивился, чем возмутился, князь. – Ну а как еще я могу показать тебе свою грудь, – Евла и не думала оправдываться. – Ну и как, красивая у меня грудь? – По одной трудно судить, показывай обе, – смехом предложил Дарник. Продолжая кормить дочь, Евла развязала тесемочки и вывалила наружу вторую грудь, мол, как мой господин только пожелает. Последний раз любовными утехами с Милидой князь занимался аж три месяца назад, поэтому сказать, что он остался полностью равнодушным к прелестям ромейки, было нельзя. Чтобы не проиграть в этом обмене колкостями, ему оставалось лишь нагло рассматривать ее грудь, в надежде, что она смутится и все спрячет. Вместо этого, покормив дочь, Евла переместила ее себе за спину, но грудь не прикрыла, а еще больше приоткрыла сорочицу, показывая сочно-белую шею и плечи, что особенно ярко выделялись на фоне простоватого, покрытого красной коркой лица ромейки. Дарника начало охватывать предательское возбуждение. Выручили голоса подходящих к шатру княжичей. В одно мгновение сорочица ромейки запахнулась, и даже верхняя завязочка завязалась. Князь не удержался и принялся громко, до слез хохотать. Продолжал хохотать и когда вошли сыновьям, и когда выскользнула из шатра Евла, и когда в шатер испуганно заглянул один из телохранителей. – Чем она тебя так насмешила? Что-то сказала? – изумленно спрашивали княжичи. – Еще ка-ак ска-аза-ла! – Хохот Дарника переходил уже в икоту. Едва он успокоился, как из Гребня пожаловали городские тиуны сообщить, что будут триста воинов и триста лошадей, и договариваться о повозках и припасах: чего именно желает княжеская светлость? Княжеская светлость особо не привередничала: большая повозка и легкая двуколка на каждых двадцать воинов, с лопатами, кирками, пилами, рубанками и ножницами для стрижки овец, зерна, круп, колбас и сыра для всего гребенского отряда на две недели, полсотни запасных больших щитов, тридцать палаток, три шатра для сотских и десять пудов наконечников стрел. – Воинов наверняка самых никудышных для меня отбираете? – не удержался напоследок от язвительности Дарник. – Нет-нет, хороших воинов с доспехами и оружием! – испуганно заверили князя казначеи. – По жребию. – А добровольцы есть? |