Книга Будь со мной, страница 13 – Дженнифер Ли Арментроут

Я крепко зажмурилась, когда чувство беспомощности вернулось ко мне, как старый назойливый приятель, от которого невозможно отвязаться. Я уже не та, что раньше. Я больше не жертва.

Заверещал телефон Дебби, и я открыла глаза, наблюдая, как соседка поспешно достает его из кармана.

– Привет, малыш, я была… – Ее как будто резко перебили, и я сразу напряглась. – Я знаю, да. Да! Я просто отлучилась, чтобы приготовить кофе. Ты… – Она спрыгнула с кровати, и, когда встала передо мной, наши глаза встретились. Багровые пятна расползались по ее щекам. Она тотчас отвела взгляд и поспешила из комнаты. – Эрик, детка, прости. Я не знала…

Она остановилась у двери и нагнулась, чтобы подобрать скинутые босоножки. Ее хлопковые шортики задрались, обнажая кожу чуть ниже бедра. Я ахнула, но мой возглас, видимо, утонул в потоке брани, изливаемой Эриком.

Синяки самых разных форм и цветов, от желтого до фиолетового, усеивали ее кожу. Некоторые из них явно давнишние. Но были и свежие, пурпурные, и уж я-то знала, что они появились в последние сутки.

Дебби выпрямилась, сжимая в руке ремешки босоножек.

– Я сейчас приеду. Мне только нужно заправиться… я знаю, ты просил, чтобы я это сделала еще вчера, но было уже поздно… – Она глотнула воздуха. – Прости.

Когда она вышла за дверь, у меня сжалось сердце. Я закрыла глаза, но все равно не могла стереть из памяти то, что увидела, понимая, что это значило. Все синяки и ссадины были оставлены там, где их обычно не видно.

Их старались скрыть от чужих глаз.

* * *

Рубашка уже липла к спине, и правое колено ломило от боли. В такую жару добраться из Уайтхолла, где я слушала лекцию по истории, до музыкального класса в западном кампусе оказалось настоящим испытанием. Хуже того, если бы я захотела перекусить, мне бы пришлось тащиться обратно в восточный кампус.

– Надо было ехать на автобусе, – вздохнула Калла Фритц, перекидывая сумку-почтальонку на другое плечо. – Тебе совсем ни к чему такие марафоны.

– Я в порядке.

– Не болтай ерунды – я все вижу. – Калла освободила застрявшие под ремнем сумки затянутые в хвост золотистые волосы.

Я познакомилась с ней только на прошлой неделе, когда начала посещать занятия. Мы вместе ходили на историю и музыку, но даже за столь короткое время я успела обнаружить, что иногда она режет правду-матку прямо в глаза.

Если не считать Дебби, Калла, наверное, была моей единственной подругой. Я не брала в расчет Эвери, потому что девушка моего брата не могла не относиться ко мне с симпатией. Напутствуя меня перед началом учебного года, мама сказала, что самая долгая дружба завязалась у нее на первом курсе колледжа.

Но вряд ли со мной произойдет то же самое.

Даже моя дружба с Сади – а мы танцевали вместе с пяти лет – не выдержала испытание временем.

– Ты начала хромать еще у футбольного поля, – добавила Калла.

Солнцезащитные очки скользнули вниз по взмокшей переносице. Я вернула их на место и улыбнулась подруге. Невысокого роста, с аппетитными формами, Калла Фритц напоминала мне одну из тех пинап-герлз [11] пятидесятых годов – девушек, которые танцевали бурлеск [12] и зарабатывали на этом кучу денег.

Но, как и я, Калла была далека от совершенства.

На ее левой щеке от уголка губ до уха тянулся шрам. Под слоем мейкапа он не бросался в глаза. Я не знала, откуда он взялся, и не задавала вопросов, решив, что она сама когда-нибудь расскажет, если захочет.

– Я всегда хромаю, – сказала я. Покалеченную ногу выдавал ярко-розовый рубец, украшающий мою коленную чашечку. Я бы предпочла спрятать его под брюками, но жара стояла невыносимая, и утепляться совсем не хотелось. – К тому же мне необходимы физические упражнения.

Она фыркнула.

– Это моим бедрам нужны упражнения. А тебе необходим гамбургер.

– Ты видела мою задницу? Она лично знакома со многими гамбургерами. И на дружеской ноге с жареной картошкой.

– Ладно. Тогда мои бедра дружат с молочными коктейлями.

Я рассмеялась и вздохнула, когда мы вошли в туннель, соединяющий две части кампуса. Поскольку проход шел под землей и освещался трековыми светильниками, [13] здесь было гораздо прохладнее.

– Интересно, кто-нибудь заметит, если я разлягусь тут поперек дороги? – спросила Калла.

– Наверное, заметят, но я буду валяться рядом с тобой.

Остаток пути Калла ворчала, возмущаясь тем, почему она – будущая медсестра – должна изучать музыковедение. И я не осуждала ее. Это был достаточно легкий класс, но не самый интересный. Наш преподаватель не особо и выкладывался. В конце концов, все студенты приходили на занятия не по зову сердца, а по обязанности.

Колледж вообще казался мне странным. Он напоминал школу, разве что без родительского присмотра. Мы по-прежнему должны были посещать занятия, которые нам не нравятся, только теперь, что самое обидное, за них приходилось платить.

Аудитория оказалась заполненной лишь наполовину, и мы заняли места в последних рядах. Усевшись возле прохода, я сдержала стон облегчения. Колено тотчас отозвалось благодарностью. Я водрузила темные очки на голову, брезгливо смахнув со лба капли пота. Ничего себе – пришла в класс вся в мыле. Краше в гроб кладут.

– Разбуди меня минут за десять до конца, – сказала Калла, сползая вниз на сиденье. Она даже не стала снимать солнцезащитные очки. – И я сразу сделаю вид, что внимательно слушаю.

Я усмехнулась.

– Договорились.

Пока аудитория заполнялась, я принялась листать тетрадь, выискивая раздел, в котором вела записи на прошлой неделе. Я даже не поняла, что кто-то занял свободное место слева от меня, пока не услышала скрип сиденья. Я подняла взгляд и вытаращила глаза.

Рядом со мной вальяжно развалился Джейс Уинстед, согнув длинные ноги в коленях и раскинув руки на спинке скамьи. Модные потертые джинсы, такая же рубашка – он выглядел так, будто имел все основания находиться здесь, и рюкзак, брошенный в ногах, служил тому подтверждением.

Только вот я не могла понять, почему он здесь.

Озорная полуулыбка тронула его губы.