Онлайн книга «За полшага до счастья»
|
– Сколько же они будут ехать?! – встревожилась молодая женщина. В голосе ее слышались рыдания. – Они быстро приедут. Вы чувствуете биение пульса в пуповине? – Да. – Какой ритм? – Сто тридцать – сто сорок. – Отлично! Скажите ее мужу, чтобы написал объявление: «Экстренная медицинская помощь. Вернусь к вечеру» – и прикрепил к двери. Каролина на несколько секунд отвела трубку от уха, чтобы дать распоряжения мужу беременной женщины. – А теперь что мне делать? – Скажите ему, чтобы принес вашу сумку, потому что вы не можете оторвать пальцы от своей пациентки. – Я могу сделать что-нибудь еще? – все так же встревоженно спросила она. – Используйте весь кулак – так у вас будет больше силы. Только не раздавите пуповину, конечно. И молитесь. А теперь разъединитесь, потому что вы нужны «неотложке». И прекратите паниковать. Паника заразительна и вредна, ибо ятрогенна [7] и все что угодно, однако пользы от нее никакой. Вы должны спокойно сказать им, что сейчас все хорошо, что вы делаете все необходимое, что вам придется оставаться в этом положении все время поездки, вплоть до операционной, что муж должен ехать следом в своей машине, если может. Или пусть возьмет вашу, тогда вы на ней вернетесь. Не забудьте сказать ему, в какой родильный дом вы едете. А главное, подготовьтесь, что у вас будет очень болеть рука, и не только ладонь, но вся – от плеча. – Уже болит. – Будет еще хуже. Скоро вы перестанете ее чувствовать. И все-таки вы должны выдержать, потому что у вас на кончиках пальцев жизнь. Так что сейчас не время расслабляться. Вы выдержите, и физически и морально, потому что у этих людей одна надежда на вас и на то, что в этом году благодаря вам они впервые встретят Рождество втроем. А теперь повесьте трубку и успокойте их. Схватки есть? – Ни одной со вчерашнего вечера. – Теперь, когда пузырь прорвался, есть риск, что они возобновятся. «Неотложка» приостановит их. Сердце по-прежнему бьется хорошо? – Да, кажется, ребенок довольно высоко. А если сердечный ритм ослабеет? – Посильнее надавите пальцами на головку, чтобы отодвинуть ее. Пусть роженица примет позу Тренделенбурга [8] . Или хотя бы подложите ей под ягодицы подушку. – А что делать, если я больше не чувствую пальцев? – Знать ничего не хочу! Просто надавите, и все. Перезвоните, когда сможете. И озабоченный Жером положил трубку. – Лучше бы у нее была легочная эмболия, – сказал он вопросительно смотревшей на него Жюли. – Что такое провисание? – Провисание. Прорвался плодный пузырь, а конец пуповины находится под ребенком. Пуповина выскользнет в шейку матки, ребенок сдавит ее и перекроет питающий его приток крови. – Он умрет? – Это зависит от силы Каролины. Тут пан или пропал. Если она справится, они успеют добраться до операционной и сделать срочное кесарево. Иначе есть риск, что ребенок умрет. Ягодичное предлежание дает ему больше шансов выжить. – Черт, лучше уж быть кассиршей! – воскликнула Жюли. – Смотря для кого. – А теперь? – Что – теперь? – Что вы теперь будете делать? – Ждать, когда она мне перезвонит. И молиться. – Тьфу, какая ерунда! – Что, молиться? – Да. – Я же не сказал, что стану перебирать четки, бормоча «Пресвятая Дева» и «Отче наш». – А как же вы тогда молитесь? – Наверное, так же, как вы… – Я никогда не молюсь. – Тогда надо сказать «верую». – Во что верую? – В ту силу, что есть у каждого из нас, когда речь идет о жизни другого. Как у вас с вашим сыном. Надеюсь, Каролина тоже найдет ее в себе. – Веровать не всегда достаточно. – Да. Но это помогает. – Ну ладно, тогда буду веровать вместе с вами. А она там, на другом конце Франции, чувствует, что мы веруем? – не слишком уверенно спросила Жюли. – Не знаю. Все, что я знаю, – это что я не могу сделать ничего другого. – Я приготовила вам завтрак. – Я не очень голоден. Я ощущаю собственное бессилие. И снова ничего не могу сделать. – Почему «снова»? – Потому что я ничего не мог сделать с Ирэн. – Веровать не всегда достаточно, – заключила Жюли. Она могла бы уточнить, задать какие-то вопросы, попытаться понять, но она ненавидит лезть людям в душу, когда они не способны защищаться. Она об этом кое-что знает. Так что не станет позволять себе ничего подобного с другими. Если ему захочется поговорить с ней, он сам это сделает, и не надо допытываться. Через сорок пять минут телефон Жерома снова зазвонил. Он тут же схватил трубку. Жюли и Поль, который к этому времени успел вернуться, не сводили глаз с его лица. – Браво, Каролина! Вы гений! Шкала Апгар? – Три на первой минуте, шесть на пятой, восемь на десятой. Она хорошо себя чувствует. Это девочка. Они назвали ее Виктория. Два семьсот восемьдесят. Небольшая, это мне помогло. – Что такое Апгар? – спросила Жюли. – Шкала для определения состояния новорожденного, – отстранившись от трубки, пояснил Жером. – А вы? Как ваш Апгар? – снова сказал он в телефон, обращаясь к своей заместительнице. – Тоже три, но у меня показатель не повышается, – ответила Каролина, теряя самообладание. – Я боялась, что она умрет. – Но с ней все в порядке. – Но она могла умереть, – всхлипнула она. – Но с ней все в порядке, – спокойно повторил Жером. – Но она была на грани, в машине я ощущала, как сердцебиение плода замедляется. – Но с ней все в порядке. – А если бы она умерла? – настойчиво переспросила молодая женщина. – Как сейчас чувствует себя ребенок? – Хорошо, – сдалась заместительница. – Отлично! А как ваши пальцы? – Совсем нехорошо. И рука тоже. Даже в спину отдает. Мне никогда в жизни не было так больно. – Зато ребенок чувствует себя хорошо. Честная сделка, вы согласны? – Я знаю. Вообще, на что я жалуюсь… – Сейчас я позвоню своему другу, он кинезитерапевт. Поезжайте прямиком к нему, он примет вас между двумя пациентами. |