Онлайн книга «Круглосуточный книжный мистера Пенумбры»
|
Радж не моргает и, вероятно, не дышит. – Тогда где это все, да? Где это СЗ? Ну, в старых книгах, среди прочего… Он расчехляет маркер с тонким жалом (откуда его взял?) и рисует на миллиметровочной скатерти. – …а еще в головах у людей море традиционного знания, мы его обозначаем как ТЗ. СЗ и ТЗ. Он чертит небольшие пересекающиеся пузыри, надписывая их сокращениями. – Представьте, если мы могли бы сделать все СЗ и ТЗ доступными для всех в любую минуту. В вебе, на телефоне. Тогда больше ни один вопрос не оставался бы без ответа. Мне любопытно, что Радж взял на обед. – Витамин D, омега-3, ферментированные чайные листья, – говорит он, не прекращая рисовать. Сбоку от пузырей он ставит одинокую точку, расплющивая кончик маркера, из которого вытекает черная тушь. – Это то, что у нас есть сегодня в Большом ящике, – поясняет Радж, указывая на точку. – Но подумайте, какую ценность оно представляет. – Если бы мы смогли добавить все это… Он растопыривает ладонь над пузырями СЗ /ТЗ, будто генерал, планирующий наступление. – …вот это было бы и правда серьезно. – Радж давно в Гугле, – поясняет Кэт. Мы не спеша покидаем столовую. На выходе я прихватил еще плюшку, и теперь жую ее. – Еще до выхода на публичное предложение, и он тыщу лет был ПМ. Сплошные аббревиатуры тут у них! Но эту, кажется, я понял. – Постой, – я соображаю. – В Гугле есть премьер-министр? – Ха, нет, – улыбается она. – Проектный менеджер. Это совет. Раньше состоял из двух человек, потом из четырех, сейчас больше. Шестьдесят четыре. ПМ управляет компанией. Он одобряет новые проекты, приглашает работников, распределяет ресурсы. – То есть это все генеральные директора. – Нет, в том-то и дело. Это лотерея. Тебе выпадает жребий, и ты двенадцать месяцев работаешь ПМ. Любого могут выбрать. Раджа, Финна, меня. Перца. – Перца? – Это повар. Ого – это уже эгалитарность сверх всякой демократии. Я понимаю: – Это как присяжные. – Не избирают тех, кто еще не проработал здесь года, – поясняет Кэт. – И ты можешь выйти из ПМ, если занимаешься чем-нибудь супер-супер-важным. Но обычно люди относятся добросовестно, без дураков. Я любопытствую, призывали ли в ПМ Кэт Потенте. Она качает головой. – Нет пока. Но я бы с радостью. Понимаешь, шансы не очень. Здесь работает тридцать тысяч человек, а в ПМ входит шестьдесят четыре. Вот и считай. Но он постоянно расширяется. Ходят слухи, его опять могут увеличить. Теперь я спрашиваю, что было бы, если бы таким манером мы управляли всей страной. – Вот именно об этом мечтает Радж! – смеется Кэт. – Ну, конечно, после того, как соберет все СЗ и ТЗ. Кэт качает головой: она относится к этому парню с долей иронии. – У него есть готовый план, как провести поправку к конституции. Если кто-то и мог бы это провернуть… Поджимает губы. – Вообще-то, это вряд ли будет Радж. Кэт смеется, и я вместе с ней. Да, Радж немного чересчур серьезен для американских обывателей. И я спрашиваю: – Ну а кто мог бы? – Может, я, – отвечает Кэт, выпячивая грудь. Может, ты. Мы идем мимо ее владений: визуализации данных. Служба примостилась на пригорке: несколько сборных модулей расставлены вокруг небольшого амфитеатра, где каменные ступени ведут вниз, к стене из гигантских экранов. Мы заглядываем сверху. На ступенях двое инженеров с ноутами на коленках смотрят, как на экране пляшет гроздь пузырей, соединенных между собой волнистыми линиями. Раз в несколько секунд пляска замирает, а волнистые связи распрямляются, словно волоски на коже, вставшие дыбом. Потом экран заливает сплошным красным. Женщина-инженер ругается себе под нос и склоняется над клавиатурой. Кэт пожимает плечами. – Работа идет. – А что это у них? – Не знаю. Может, что-то внутреннее. Наша работа, по большей части, для внутреннего использования. Кэт вздыхает. – Гугл такой огромный, он сам себе потребитель. Я делаю в основном визуализации, которыми пользуются другие инженеры, или рекламщики, или ПМ… Она умолкает. – Сказать по правде, я бы хотела сделать что-такое, чтобы это увидели все! Она смеется, как будто, высказав это вслух, сбросила какой-то груз. Мы идем сквозь аллею высоких кипарисов на краю городка – они отбрасывают на дорожку занятную золотистую тень – и подходим к низкому кирпичному строению без всяких табличек, кроме рукописного листка, прилепленного к затемненному стеклу двери: КНИЖНЫЙ СКАНЕР Внутри помещение похоже на полевой госпиталь. Темно и душновато. Яркий прожектор освещает операционный стол, обставленный по краям многосуставчатыми металлическими руками. Воздух обжигает, как хлорка. Вокруг стола лежат книги: стопки и стопки книг, громоздящиеся на металлических тележках. Большие и малые; бестселлеры и старье, с виду хорошо вписавшееся бы к Пенумбре. Я примечаю Дэшила Хэммета. Книжным сканером управляет высокий гугловец по имени Джед. У него идеально треугольный нос над кудрявой русой бородой. Чисто греческий философ. Может, так кажется, потому что на нем сандалии. – Привет, милости просим, – говорит он, улыбаясь, пожимая руку Кэт, потом мне. – Приятно видеть у нас человека из визуализации. А вы…? Он смотрит на меня, подняв брови. – Не гугловец, – признаюсь я. – Я работаю в старом книжном магазине. – О, круто, – говорит Джед. Потом мрачнеет. – Ну, то есть, конечно, простите. – Простить за что? – Ну. Вытесняем ваших ребят с рынка. Он произносит это самым обыденным тоном. – Погодите, кого? – Книжные… магазины. Ну да. Я-то себя к книжному бизнесу не отношу: заведение Пенумбры представляется мне чем-то совершенно иным. Однако… Я ведь продаю книги. Я запустил в Гугле рекламную кампанию, спланированную для привлечения покупателей. В общем, я влип: я книготорговец. Джед продолжает: – В смысле, когда мы все отсканируем, и дешевые читалки будут у всех… книжные магазины никому не будут нужны, так ведь? – Это такая у него бизнес-модель? – спрашиваю я, кивая на сканер. – Торговля электронными книгами? – Да у нас, по сути, нет никакой бизнес-модели. Джед пожимает плечами. |