Онлайн книга «Ночные всадники (сборник)»
|
– А как же вы к ним в гости ездили? Через тайные схроны беглых? – Ну, не селились же те вдоль дорог! В лес мы старались не углубляться. И вообще… уживались. Они нас не трогали: крестьяне не велели. Да и полицию лишний раз будить ни к чему. Сколько раз случалось: едешь, а навстречу тебе бегунки! Ну, поздороваешься, они тебе ответят, и каждый идет своим путем дальше. Но иногда попадался в лесу совсем уж дурной человек, проще говоря, негодяй. И он беззаконничал. Воровал, грабил – пока мужики не прознают и не убьют. И вот такой негодяй однажды поймал в лесу госпожу Савич, жену Никиты Ивановича и мать Ильи Никитича. Было ей тогда почти тридцать, имела она двух деток; жили хорошо. И вдруг такое несчастье! – Убил? – Нет, только изнасиловал. – А возница? Не пешком же барыня шла по лесной дороге? – Возница убежал, испугался. Беглый был очень силен и уже прославился дурными подвигами. – Дворовый бросил свою барыню? – Точно так. Никита Иваныч потом его за это в солдаты отдал, не в очередь. – И что госпожа Савич? – А куда ей после этого? Продолжила жить как жила. Вины ее в том несчастье никакой не было, просто так бог решил испытать… – А беглый? – Того мужики на другой же день убили и голову помещице принесли. – Ну и ну. Кавказская какая-то история! – Нет, новгородская. И разворачивалась на моих глазах. – В каком году она случилась? – В шестидесятом. За год до отмены крепостного права. Лыков подсчитал в уме и спросил: – Стало быть, так и родилась будущая актриса Штромвасер? От того негодяя, которому отрезали голову? – Да. И здесь случился между супругами раздор. Никита Иванович требовал, чтобы ребенок не родился. Зачем он нужен, плод насилия! А Мария Нефедовна не соглашалась. Как так живую душу убить? Дитя-то при чем? И родила. – А как Никита Иваныч уверился, что ребенок не от него? – спросил сыщик. – Ведь ежели супруги живут вместе, этого точно сказать нельзя! – Его тогда не было в имении, он пропадал в Петербурге по опекунским делам. А когда узнал, бросил все и приехал – было уж ясно. Ну, ладно отказалась вытравить плод… Это часто кончается плохо и для матери! Правильно сделала, что не стала! Но, когда дитя родилось, его следовало отдать в Воспитательный дом. Однако Мария Нефедовна и тут воспротивилась. – Мужу это не понравилось, – догадался Лыков. – Очень! Мы, соседские дворяне, тоже разбились на две партии. Одни были на стороне мужа, другие – на стороне жены. И в итоге, когда девочка родилась, мать назвала ее Ангелиной. И съехала от супруга. – Без развода? – Тогда развод был невозможен. Это сейчас твориться черт знает что! – Никита Иванович посылал бывшей супруге содержание? – Первое время да. А как отменили крепостное право, помещики сами стали нищие! Не до чужих детей им сделалось. – На что же жили женщина с ребенком? – Помогали родители, князья Мышецкие. Но они корили дочь за несогласие с мужем, и она от них тоже ушла. Не выдержала упреков. Ангелина стала для Марии Нефедовны всем, светом в окошке! На бумаге девочку удочерили московские мещане Боголюбовы. За деньги, конечно. Дали свою фамилию. Но мать и дочь жили вместе, очень скромно. Я их тогда часто навещал. Сочувствовал Марии Нефедовне, и теперь сочувствую. Красивая была женщина! Ангелина – в нее. Старик замолчал и поморгал, стряхивая с ресниц слезу. Потом продолжил: – Надо сказать, что братья Савичи встали на сторону матери. – У Ильи Никитича был брат? – Да, Никита Никитич. Он вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта и управлял имением, пока не умер десять лет назад. У нас в уезде много было моряков! Вот. Илья с Никитой приняли Ангелину как родную сестру, со всеми правами законной. Но официально она такой не являлась! Тогда братья выделил ей долю из доходов, ровно треть, и аккуратно пересылали. Следили за ней, роднились, помогали, особенно когда скончалась их общая мать. Если бы не эта помощь, что стало бы с бедой девушкой? Они же собрали сестре приданое. Когда та разъехалась с мужем, долго содержали. И вообще, вели себя так, как не все родные братья ведут. – Теперь ясно, – сказал сыщик, закрывая памятную книжку. – Ангелину можно понять, – грустно произнес старый предводитель. – Как же ей было после всего не помочь Илье? – Но тот – убийца. – Да. Но еще он брат. Мужчины помолчали. Потом Обернибесов спросил: – Что ему будет? – Каторга. – Э-хе-хе… А как все случилось? Почему Илья убил тех людей? Сыщик вкратце рассказал. – Лугвенев? Хорошая фамилия! Очень хорошая. Не хуже Обернибесовых! Старинная новгородская, еще с шестнадцатого века. Тогда московские государи начали здешних дворян ссылать, а земли их своим людям раздавать. Вот с каких пор здесь Лугвеневы. А этот опозорил! Теперь вот и Савич из-за него в каторгу пойдет. Несправедливо это. – Убивать нельзя! – Нельзя, – вздохнул Обернибесов. – Ну, где подписать? Устал я что-то. Вспомнил давние истории и будто помолодел. А вот сейчас опять сердце напомнило, что мне восемьдесят лет… Он подписал свои показания, молча протянул сыщику руку. Видимо, мысль, что из-за его открытий сын Никиты Ивановича поплывет на Сахалин, мучила старика. – Феодосий Аркадьевич, последний вопрос. А что стало с Пелушами? – Как государь объявил манифест, так за две недели опустели наши леса. Все беглые домой вернулись. Лыков приехал в Нижний Новгород, везя приговор коллежскому советнику. Первым делом он вызвал к себе Штромвасер. Та явилась встревоженная: – Что случилось? – Ангелина Юрьевна, я все знаю. – Что же такое вы знаете? – Ваши показания насчет алиби Савича суд не приме т. – Как? Почему? – Сестра за брата присяги не дает. Незаконно! Актриса села на стул и беззвучно заплакала. Сыщик дал ей немного успокоиться, и спросил: – Вы думали, что он убил лишь Лугвенева? Та молча кивнула головой. – Илья Никитич рассказал, что он не помнил себя, когда ударил приятеля камнем. Так? – Да… – Вам стало жаль брата, – продолжил догадку Лыков. – Аффект, и притом Лугвенев действительно поступил с ним подло. От двух других убийств Савич открещивался. Сказал, что не знает, кто это сделал, но теперь все повесят на него. И поэтому ему нужно полное алиби на даты всех трех злодейств. Так? |