Онлайн книга «Единственные»
|
Она вошла в прихожую – и одновременно из ванной комнаты вышел в коридор голый человек. Регине сперва показалось, что это девчонка. Но щуплая фигурка сделала еще шаг, и стало ясно: это – мальчишка, черненький, узкоплечий, с лицом мартышки. – Ой! – сказал мальчишка. – Извини-и-и-ите! Ой, я прямо не думал… Артик, Артик!.. Никто не отозвался. Мальчишка отступил в тень, скрылся в ванной. – Господи… – только и могла произнести Регина. Она пошла на кухню – приготовить себе чашку чая. Там же и села за поздний ужин. Несколько минут спустя вошел мальчишка, уже в шортах и маечке. Регина впервые в жизни видела такие шорты – с узором из разноцветных кленовых листьев. Оранжевая маечка была подобрана тон в тон. – Извини-и-и-ите, – пропел мальчишка. – Я думал, это Артик вернулся. Я Денис, можно – Ди-и-иня. Меня все так зовут. Вы мама Артика, да? Можно и мне чая? Регина чудом поборола искушение – взять мартышку за шиворот и выкинуть на лестницу. Диня сел на табуретку, улыбнулся, и это у него получилось страшно трогательно. Регина пыталась понять – сколько же мартышке лет? Фигурка – тринадцатилетнего подростка, но мордочка уже не детская, совсем не детская. Ничего не ответив мартышке, она продолжала есть – и молчала, пока не пришел Артурчик. – Привет, мать, – чужим голосом сказал сын; не «мама», а «мать», чего за ним раньше не водилось. – Динь, я принес. – Ой, это хорошо, а чего ты так долго? – голоском капризной девочки спросил Диня. – Налей мне чаю, пожалуйста. Вот столько, да-а-а… Хватит, хватит… Потом они с чашками преспокойно ушли в комнату Артурчика. Регина чувствовала себя кухонной мебелью – никто ей ничего не объяснил, никто ее ни о чем не спросил. И ей стало ясно, что Алекс – еще не самая страшная беда, тем более, что Алекс – в прошлом. Беда – вот такие мальчишки, которых Артурчик повадится таскать домой, и всех ведь не перестреляешь. Родня была права – нужно уезжать и увозить сына, иначе его не спасти. Но он ведь не поедет! Видимо, отношения с Диней у Артурчика были серьезные – мальчишка прямо-таки прописался в Регининой квартире, и она, способная кому угодно закатить скандал, не решалась его выставить – боялась, что следом уйдет сын. С сыном же образовались дипломатические отношения – он был холоден и вежлив, к себе в комнату не пускал; когда его не было дома, Регина туда заглянула и увидела здоровенную щеколду, приколоченную руками, отродясь не знавшими молотка и гвоздей. Регина затаилась в надежде понемногу все спустить на тормозах. Но не вышло. Она почти не читала газет – ей этой радости хватило в молодые годы. Их и дома-то почти не бывало. Но иногда случается – судьба подсовывает тебе нужную информацию буквально силком. Регина зашла в салон красоты к своей маникюрше, а там на низком столике лежала свежая пресса. Кто-то уже разворошил газеты, согнул их на иной лад, и Регина вдруг увидела лицо Алекса Потапова. Сперва она непроизвольно шарахнулась от этого ненавистного лица, потом ей показалось странным, что снимок – не газетного вида, скорее паспортный. И тогда лишь до нее дошло, что это – некролог. «Безвременно скончался» – прочитала Регина. Маникюрша Мила, видя, что Регина держит газету, показала свою осведомленность: – Его на берегу нашли, река вынесла. Чем-то по голове ударили и сбросили в реку, – сказала она. – И хрен чего менты найдут! Они и искать не станут. Регина поняла – дядя Лева не дождался, пока она пустит в ход пистолет. Или же, когда первая злость прошла, понял, что дешевле нанять подходящего человека, чем оплачивать команду адвокатов для племянницы. Месть состоялась, но убийство опоздало, непоправимо опоздало. И радости не доставило, потому что предстояло объяснение с родней. И что сказать яростному дяде Леве? Сказать, что бардак творится в собственной Регининой квартире, прямо за стенкой? Ну, тогда следующий труп, который река вынесет на отмель, будет ее собственный. Придя домой, она обнаружила в гостиной Диню. Он сидел хмурый и листал дорогой глянцевый журнал. Обычно они почти не разговаривали, и Регина даже удивилась, когда Диня обратился к ней. – Артик там заперся, меня не пускает, – почти человеческим, а не мяукающим голосом сообщил он. – Вы его сейчас не трогайте. – Это почему же? – Он напился. Это – ничего, это – так надо… – Напился? Этого еще не хватало! Как будто мне тебя мало! – прямо сказала Регина. – Он не умеет пить, его развезло. – А по какому случаю? – Вы что, не слыхали? Алекса убили. – Слыхала… Регине казалось, что Артурчик вычеркнул этого человека из своей жизни. Выходит, все сложнее, чем она могла вообразить. – Я сам его чуть не убил, – признался Диня. – Я тут еще посижу. Может, выйдет… – Шел бы ты лучше домой. – Я в «Микст» пойду, – немного помолчав, сказал Диня. – Вы скажите Артику – я в «Миксте»… И пусть поспешит! Я там долго один сидеть не буду! Выкрикнув это, Диня побежал в прихожую, и Регина услышала, как хлопнула дверь. Трудно было понять – она сейчас одержала победу над Диней, избавилась от него, или два голубка еще помирятся. Артурчик вышел через полчаса и был вовсе не так пьян, как померещилось Дине. – Мать, мне нужны деньги, – сказал он. Следовало смиренно спросить, сколько, и выдать нужную сумму. Но Регина обычно спрашивала: на что? Она давала сыну достаточно, чтобы он ни в чем себе не отказывал, но случались непредвиденные траты, например, однажды он уронил на асфальт ноутбук, пришлось покупать новый. – На что? – На похороны. Я должен сам его похоронить. – Это еще почему? – Ты думаешь, я ничего не знаю? Меня Рафик предупредил, сказал: передай этому своему пидору, пусть куда-нибудь уезжает, тут ему жизни не будет. – Артурчик, давай уедем куда-нибудь, – предложила Регина, и вышло это некстати. – С тобой? Мать, я с тобой никуда не поеду. Ты поняла? Никуда. Ты езжай хоть в Антарктиду, если так дяди Левы боишься, а я тут останусь. – Мы бы могли переехать в Москву… – С тобой?! Нет уж! Я еще понимаю – куда-нибудь удрать с тем, кто тебя любит, с тем, кого ты любишь! Но с тобой?! Слово «любовь» и глагол «любить» Регина никогда вслух не произносила – не очень понимала, к чему их применить, кроме рулета с лососиной и шашлыка. Однако пришлось. – Я – я тебя не любила?! – Ты меня родила, чтобы у тебя был ребенок! – Я – не любила?!. И тут сын сорвался на крик. – Так – не любят! Ты только себя любила! Ты для себя рожала! Мне тетя Римма сказала! |