Онлайн книга «Не теряй головы. Зеленый - цвет опасности»
|
– «Я звоню из Пиджинсфорд-хауса». – Николл! – Кто, я? – отозвался Джеймс, просыпаясь. – Попробуйте, пожалуйста. – «Я звоню из Пиджинсфорд-хауса», – пропищал Джеймс без улыбки. Инспектор стряхнул пепел в крышечку от пудреницы Фрэн, лежавшую на туалетном столике. – Мистер Голд, в котором часу вы вышли из гостиной? – Я ушел вместе со всеми – не знаю, в котором часу это было. Если вы предполагаете, что вскоре после одиннадцати я отлучился к телефону и позвонил в полицию, имитируя женский голос, то это совсем мимо цели – с половины одиннадцатого до половины двенадцатого я постоянно был на глазах по крайней мере у четырех человек. – А они были у него на глазах, если вы понимаете, что я хочу сказать! – подхватила Фрэн. Она сидела на кровати, закутавшись в пуховое одеяло. – Так что никто из нас, очевидно, не мог этого сделать! – Кто-нибудь может назвать под присягой точное время, когда мистер Пенрок покинул гостиную? – спросил Коки, пропустив ее слова мимо ушей. Никто не ответил. – В десять минут двенадцатого? – Примерно, – сказал Пенрок. – Примерно? Меня не интересует «примерно»! В пять минут двенадцатого? – Нет, – хором ответили все. – Позднее, чем в пять минут? – Да, определенно! В пять минут двенадцатого неизвестный – или неизвестная – уже говорил по телефону с дежурным полицейским, требуя, чтобы трубку взял лично инспектор Кокрилл. Его нашли не сразу. Разговор закончился в восемь минут двенадцатого… Вероятно, звонок раздался ровно. Кроме того, Кокрилл считал, что Пенрок честно старался и не смог изобразить женский голос. Иначе инспектор бы почуял. Невозможно всегда полагаться только на интуицию, однако иногда к ней стоит прислушаться. Инспектор обвел собравшихся суровым взглядом. – Готовы ли вы подтвердить под присягой – в буквальном смысле под присягой, в зале суда, это вполне может потребоваться, – что все вы: леди Харт, две ее внучки, Джеймс Николл и мистер Голд – не покидали гостиной с одиннадцати часов по крайней мере до половины двенадцатого? Все закивали. – И что мистер Пенрок находился с вами некоторое время после пяти минут двенадцатого – даже, возможно, до десяти минут двенадцатого? Все снова изобразили китайских болванчиков. – И в доме никого нет, кроме вас и прислуги? – Никого, – твердо ответил Пенрок. – Значит, я не в своем уме, – промолвил Коки. Он швырнул смятую сигарету вслед за предыдущей в мусорную корзинку и протопал к двери, прикрыв по дороге дверцу стенного шкафа. – Ложитесь-ка вы все спать! Прошу прощенья, Фрэн, я тут, кажется, намусорил около вашего камина. – Да ничего страшного, милый Коки, – ответила Фрэн, свесив голову с кровати, чтобы посмотреть на рассыпанный сигаретный пепел. – Уж лучше на пол, чем в мою пудреницу. – Пойдем, пойдем! Расходитесь по своим комнатам! – Я останусь с Фрэн, – сказала леди Харт, не двигаясь с места. – Фрэн в полной безопасности, а вам, леди Харт, лучше пойти к себе. Фрэн хотела возразить, но побоялась, что ее сочтут трусихой: – Да что мне сделается! За окном полицейский, в коридоре – еще один. Что еще девушке нужно? Разве чтобы еще одного прямо в комнате поместили? – Коки, а можно, я с ней останусь? – взмолилась Венис. Кокрилл был встревожен и оттого раздражителен. – Все по комнатам! – приказал он. – Делайте, что говорят! С Франческой все будет хорошо. Мистер Пенрок, я у вас отниму еще немного времени, а потом надо бы и нам поспать хоть немного. – В библиотеке есть диван, – сказал Пенрок, выходя вслед за другими на площадку лестницы. – Я туда принесу плед и пару подушек. Вам будет удобно. Уж извините, свободных кроватей в доме не осталось. Пожалуйста, спускайтесь, а я вас догоню через минуту. – Я здесь подожду, – упрямо ответил Кокрилл, стоя на верхней ступеньке. Пенрок растерялся: – Хорошо… Но… Ничего, если я пожелаю Фрэн спокойной ночи? Я на минутку. Инспектор бросил на него пронзительный взгляд, а затем постучался к Фрэн. – Фрэнсис! Если вы еще не легли, подойдете на минутку к двери? Мистер Пенрок хочет с вами поговорить. Когда Фрэн выглянула из комнаты, инспектор отступил на пару шагов. – Прошу вас! Пенрок изумленно воззрился на него. – Господи боже, Коки! Вы же не думаете… Фрэн, прости, я всего лишь хотел пожелать тебе спокойной ночи и спросить, не нужно ли тебе… чего-нибудь. Хочешь, я посижу у твоей двери? – Да что ты, милый Пен! Там полицейский дежурит у лестницы. Я совсем не боюсь, вот честное слово, ни капельки! – проговорила Фрэн дрожащим голосом. – Родная моя, я всю ночь не буду спать и дверь оставлю открытой – тут, напротив. Если тебе хоть что-нибудь будет нужно… – Нет, правда, я в полном порядке. А ты спи, пожалуйста! И все равно, спасибо, мой хороший! Пенрок схватил ее за руку, не обращая внимания на то, что инспектор шагнул к ним. Голос Пенрока дрожал не меньше, чем у Франчески. – Фрэн… поцелуй меня. Она положила руки ему на плечи и легко поцеловала в губы. Ему до дрожи хотелось сгрести ее в объятия, подхватить на руки и оберегать от всего на свете, но он всего лишь так же целомудренно ответил на ее поцелуй и разжал руки. Улыбнувшись ему, она тихонько закрыла дверь. Пенрок неуверенно повернулся к лестнице. – Плед, – мягко напомнил Кокрилл. – Ах да… Плед. Простите, я совсем забыл. Плед, плед, плед… Он застыл, словно в трансе, но тут же, очнувшись, достал из сундука в углу площадки стопку одеял. – Хотите выпить? – спросил Пенрок, спускаясь по лестнице. – Глоток шотландского виски не помешал бы, – с благодарностью признался Коки. – Можете мне поверить, дорога сюда была не сахар. Снег уже не шел, но на проселках его много навалило. Не отличишь, где проезжая часть, а где канава. Один раз мы застряли. Пришлось машину выталкивать. А я еще и сходил с ума от беспокойства за Фрэн Харт. – Почему не позвонили? – спросил Пенрок. – Мы бы хоть присмотрели за ней до вашего приезда. – Не смогли дозвониться. Наверное, провода оборвались из-за снега. А ведь он всего пару часов падал… Черт возьми! Инспектор, круто развернувшись, подошел к телефону. Аппарат стоял в углу просторного, слабо освещенного холла. Провод, идущий наружу через крошечное окошко под самым потолком, был перерезан. Рядом на подоконнике лежали садовые ножницы. Инспектор кивнул и поморщился, словно говоря: «Вот же дьявольщина!» |