Онлайн книга «Не теряй головы. Зеленый - цвет опасности»
|
– А эти резиновые трубки? К баллонам были подсоединены У-образные шланги: черный – к закиси азота, красный – к кислороду и зеленый – к центральному баллону с углекислым газом. Все они шли к одной из висящих на кронштейне стеклянных банок, и на каждом был установлен регулирующий клапан. Две банки были цветные, а первая – прозрачная, наполовину заполненная водой. Из нее торчали три металлические трубки, каждая с рядом маленьких дырочек, как на флейте, нижние концы которых были погружены в воду. Барни повернул кран, и из первой трубки стали выходить пузырьки. – Это закись азота, – пояснил он и повернул еще один кран. Из третьей трубки пошли пузырьки. – Это кислород. Закись азота и кислород смешиваются в пространстве над водой и по металлической трубке поступают к маске, надетой на пациента. А если бы мы использовали углекислый газ, он бы выходил из центральной трубки. – Значит, использовались только эти два, – подвел итог Кокрилл, указывая на два внешних баллона носком ботинка. – И сейчас булькают только те трубки, которые к ним подсоединены? – Совершенно верно, – сказал Барни и встал с табуретки. – Садитесь, попробуйте сами. Кокрилл занял предложенное место, сморщив нос от тяжелого запаха эфира и антисептика, и принялся внимательно изучать стоящую перед ним тележку. С минуту он крутил краны, и пузырьки в стеклянной банке метались как безумные. – А все эти бутылочки и баночки? Зачем они? – В основном для экстренных случаев. Адреналин, стрихнин и тому подобное, и еще обычный набор фиксаторов для языка и прочие приспособления. Вот эта короткая толстая красная трубка – воздуховод: когда наркоз начинает действовать и пациент отключается, мы вводим ее в дыхательное горло, чтобы оно не сузилось и не перекрыло доступ воздуха. На ней, как видите, есть металлический загубник, чтобы пациент не сжимал ее зубами. – Прекрасно, – сухо прокомментировал Кокрилл и обвел взглядом ряды баночек, бутылочек и хирургических инструментов. – А что из этого применялось в случае Хиггинса? – Когда мы заметили, что его состояние ухудшается, я ввел ему дыхательную трубку – поэтому как раз я и показал ее вам. Потом я сделал ему инъекцию адреналина, а потом еще укол корамина внутримышечно. В самом конце я ввел еще немного внутривенно, но это тоже не помогло. – И все? Больше ничего не применялось? – Ничего. Если, конечно, не учитывать укол морфия и атропина за час до операции. Кокрилл задумался. – Нет, в настоящий момент меня интересует только то, что произошло здесь, в операционной. – Тогда все, – ответил Барни, украдкой посмотрев на часы. Кокрилл заметил его взгляд и про себя усмехнулся, однако вслух ничего не сказал и продолжил расспросы: – Уколы вы делали сами? – Я вводил ему адреналин и вторую порцию корамина, внутривенно. Первую порцию, внутримышечно, колола сестра. – Которая? Мисс Вудс? – Да, она. – Барнс указал на ряд маленьких стеклянных ампул, вроде тех, что продаются в табачных лавках для заправки зажигалок. – Это корамин. Надо вскрыть ампулу и всосать жидкость через иглу. – А где адреналин? – В бутылке. – Могло в бутылке оказаться что-то не то? – В принципе могло, но Хиггинс уже умирал, когда я сделал инъекцию. – Понятно. Выходит, до того, как появились первые признаки ухудшения, не использовалось ничего, кроме газа и кислорода? – Именно. Сначала я подал чистую закись азота, чтобы он… – Черный баллон, – кивнул инспектор. – Совершенно верно. А потом стал добавлять кислород, примерно в равной доле. – Черный баллон с белым ободком? – Да, верно, – снова подтвердил Барни, чуть улыбаясь этому наивному усвоению своей лекции. – Выходит, закись азота и кислород, каждый по своей трубке, поступали вот в эту прозрачную стеклянную банку, подвешенную на кронштейне, пробулькивали через воду, смешивались над поверхностью воды и по вот этой резиновой трубке шли к пациенту. – В следующий раз вы можете сами давать наркоз, Коки, – засмеялся Барни. Инспектор неодобрительно повел плечом, осуждая это неуместное проявление легкомыслия. – А трубки от баллонов… они не могли перепутаться или перекрутиться? – Исключено. И я, и Мун, и Иден – мы постоянно их проверяем. Кокрилл долго молчал, слегка раскачиваясь на табуретке. – Понимаю, вряд ли, и все же… Не могло так случиться, что в баллоне оказался не тот газ? Можно ли выпустить содержимое и заполнить его чем-то еще? Барни подобная мысль привела в ужас. – О господи! Конечно же, нет! Баллоны заполняются под большим давлением, поэтому их делают такими прочными. – А-а… – сказал Кокрилл, продолжая раскачиваться. – И даже если предположить, что такое возможно… Допустим, вы закачали закись азота в кислородный баллон. Аппарат не будет работать, потому что клапаны на баллоне с кислородом и закисью азота разные. Они не подойдут. – А как насчет зеленой трубки в середине – углекислого газа? – Да, там клапаны одного размера, – признал Барни. – Тогда давайте, чисто теоретически, допустим, что в черном с белым ободком цилиндре для кислорода каким-то образом оказался углекислый газ. Ну, например, производители ошиблись… – Мой дорогой Коки, такого просто не может быть! – Я и не утверждаю, что может, – раздраженно возразил Кокрилл. – У вас фантазия есть? Представьте, чисто теоретически, как я сказал, что такое случилось… Что тогда? – Ну, баллоны с углекислым газом обычно меньше, чем остальные, – заметил Барни, – хотя надо признать, что в нашем случае все баллоны одинакового размера. Думаю, да, если такое случится, баллон подключат, и никто ничего не заметит. – И пациент умрет? – Да, пациент вполне может умереть. Если ему вместо закиси азота и кислорода дать закись азота и углекислый газ, он, скорее всего, умрет от недостатка кислорода. – Причем пузырьки в стеклянной банке будут выглядеть вполне нормально? – Очевидно. Баллон будет на своем месте, все переходники подойдут, и все трубки будут подсоединены правильно. Кокрилл снова задумался. – А можно по запаху понять, какой газ находится в баллоне? – Нет, эти газы лишены цвета и запаха. – Вы ведь сказали, что закись азота используют зубные врачи? – Да, и у него нет запаха. При воспоминании о визитах к дантисту Кокрилла охватило жаркое липкое оцепенение, и еще полсекунды он старался избавиться от этого запаха, накатывавшего тошнотворными волнами, сильного, густого и резкого… |