Книга Фантом, страница 103 – Николай Лузан

Все это всплыло в памяти Сердюка, и он с грустью подумал: «Может, оно и к лучшему. Миша давно на фазенде, а ты еще служишь…»

— Анатолий Алексеевич, что будем делать? — напомнил о себе Писаренко.

Сердюк встрепенулся и, помявшись, предложил:

— Вася, давай-ка вечером все обмозгуем.

— Хорошо, а то в голове нет ничего дельного, — охотно согласился тот.

Сердюк возвратился к себе и, обратившись к докладной, попытался новым взглядом посмотреть на нее, но так и не успел сосредоточиться. В кабинет вошел Гольцев. Всем своим видом он излучал уверенность, но, бросив взгляд на Сердюка, погрустнел и потухшим голосом спросил:

— Что задробили наши предложения?

— Не то слово, Витя, камня на камне не оставил! — признал Сердюк.

— Неужели все так плохо?

— В целом не устроил наш подход к ситуации вокруг Кочубея и его информационному обеспечению.

— А к нам какие могут быть претензии по информации? Что дают ракетчики, то и сплавляем американцам.

— Витя, за операцию отвечаем мы, а не подчиненные Соловцова. Градов прав, надо искать нестандартные варианты.

— Легко сказать. В ЦРУ не дураки сидят, я уж не говорю про их науку. Мы же не фокусники? — кипятился Гольцев.

— Остынь, Виктор Александрович, ты лучше прокачай одно предложение.

— Какое?

— О подключении Мальцева к операции в качестве отвлекающего маневра.

— Мальцева?! Да вы что, Анатолий Алексеевич?! Он же к таким секретам допущен! Тогда уж сразу весь «Тополь» сдать! Я…

— Ну, погоди со сдачей и выслушай! — перебил Сердюк. — Никто вторым номером Мальцева пускать не собирается. Кочубей даст на него общую наводку, и пока ЦРУ будет вокруг него возиться, мы выиграем время. Кроме того, через Мальцева мы получим второй канал выхода на американцев и возможность дополнительного контроля за ходом операции.

— Польза сомнительна, а вред очевиден, — буркнул Гольцев.

— Виктор Александрович, давай только без оценок — это решение Градова. Я жду от тебя предложений! — положил конец спору Сердюков и вернул ему докладную.

Гольцев возвратился к себе в кабинет, где его с нетерпением ждали Кочубей с Остащенко.

— Ну что, Виктор Александрович, прошло? Одобрили? Как оценили вариант с моделью? — теребили они его вопросами.

— Прошло и боком вышло… — в сердцах бросил он и швырнул докладную на стол.

Николай с Юрием склонились над ней, и их лица вытянулись. Резолюция Градова на первом листе отсутствовала, вместо нее стоял жирный вопросительный знак, а ниже она пестрела пометками.

— Попали под горячую руку, живого места не оставил, — удрученно произнес Кочубей.

— И что теперь? — растерялся Остащенко.

— А то, думать будем! — отрезал Гольцев.

— Так вроде… — заикнулся Кочубей.

— Вроде в огороде, Коля. Поставлена задача: проработать вопрос о подключении Мальцева к операции.

— А это еще кто такой?! — удивился Остащенко.

— Один из ведущих разработчиков. Двигает науку в Академии Петра Великого, — пояснил Кочубей.

— Коля, а ты его хорошо знаешь? — оживился Гольцев.

— Пару раз консультировался.

— Уже неплохо. Надо срочно с ним встречаться.

— Не получится.

— Это же почему?

— Он в командировке на космодроме в Плесецке.

— Вот же черт, как не вовремя! — расстроился Гольцев, но, подумав, объявил: — Значит, так: ждать Мальцева не будем. Ты, Коля, полетишь в Плесецк!

— А можно и мне, Виктор Александрович, для подстраховки, — попросился Остащенко.

— Еще чего! Я что ли за тебя буду готовить предложения по закладке тайника? Нет! — отрезал Гольцев.

— А чего их готовить, в ЦРУ за нас уже решили. Пачка сигарет, и вся закладка.

— Какая еще пачка?

— Можно булыжник, но Коле он не подходит.

— Юра, кончай, сейчас не до шуток! — отмахнулся от него Гольцев.

— Я не шучу, Виктор Александрович, а вполне серьезно, — сохранял невозмутимый вид Остащенко. — Коле булыжник не пойдет, это же орудие пролетариата.

— И что с того? — недоумевал Гольцев.

— А то. Фантом не пролетарий, тем более в стране с социализмом покончено, и мы семимильными шагами движемся к капитализму.

— А штаны не порвутся?

— Штаны не страшно, главное, чтобы народ понял.

— Ты на что намекаешь? Говори яснее!

— Виктор Александрович, так вы это лучше меня должны знать. Я тогда еще под стол пешком ходил.

— Юра, не морочь голову! Давай по делу! — терял терпение Гольцев.

— А я по делу, Виктор Александрович, — и, подмигнув Кочубею, Остащенко продолжил: — Вы же помните те времена, когда на полках магазинов шаром покати было?

— Н-у? И что?

— А то, собралась в магазине толпа и орет: «Где мясо? Мясо давай!». Торгаши в панике. Звонят в райком партии. Там не знают, что делать. Кто-то вспомнил о старом большевике, который с Лениным на субботнике бревно таскал. Вызвали его и просят успокоить толпу. Вышел он к ней и спрашивает: «Товарищи, что мы с вами строим?» — Ему в ответ: «Мяса! Мяса давай!». — А он свое гнет. Наконец, нашелся продвинутый: «Развитой социализм». — «Молодец! Правильно! — похвалил старый большевик и дальше: — А как мы к нему идем, товарищи?» Толпа притихла. Отдельные политически незрелые еще продолжали бухтеть: «Мяса хотим!» — А продвинутый снова блеснул знаниями: «Ударными темпами!» — А кто-то поддакнул: «Семимильными шагами!» — «Вот-вот семимильными шагами! — подхватил старый большевик, и затем уложил всех на лопатки: — Вот в том-то и дело, товарищи! Мы к социализму идем семимильными шагами, а скотина того не знает и потому за нами не поспевает!»

— Стоп, Юра! Ты к чему нас призываешь? — с лица Гольцева сошла улыбка.

— Я ни к чему. Морочим себе голову булыжниками, а проблема в другом.

— В чем?

— В штабе РВСН меня, мягко говоря, послали куда подальше.

— Что-о?!

— Видите ли, секреты для американцев у них кончились.

— У-у, — застонал Гольцев и, бросив взгляд на Кочубея, объявил: — Все, Коля, немедленно летишь в Плесецк!

— Так у меня же учеба в академии?! — опешил Николай.

— Решено! Жди приказа! — был непреклонен Гольцев.

Свое слово он сдержал. Не прошло и четырех часов, как Кочубей оказался на авиабазе «Чкаловская» и вылетел в Плесецк. Там его встретил старший оперуполномоченный майор Олег Анисимов. Не заезжая в отдел военной контрразведки по космодрому, они направились в Центр предстартовой подготовки.