Книга Чистое поле. Миссия невыполнима, страница 32 – Николай Лузан

— Так это же Заза подвозил нас из ресторана «Леди Фокс»! — вспомнил Калашвили мимолетную встречу, произошедшую больше месяца назад.

— Все так, — подтвердил Херладзе.

— Ну и память у тебя, Марлен! Столько выпили, а все помнишь! — восхитился Имерлидзе и похлопал его по плечу.

— Профессионал, здесь нечего добавить! — сделал акцент на первой фразе Херладзе.

Она, а также поведение Имерлидзе, лебезившего перед Херладзе, не остались без внимания Калашвили. Улыбка сошла с его лица, удивление в глазах сменилось настороженностью — он все понял: перед ним находился резидент. Лишним подтверждением тому являлись два, а не три столовых прибора, стоявших на столе. Раздражение и злость на Имерлидзе, ломавшего перед ним комедию, мутной волной поднялись в Калашвили. Он окатил его ледяным взглядом и бросил в лицо:

— Хвича, я так понял, тут кто-то третий лишний?

Имерлидзе смешался и невнятно пробормотал:

— С чего ты взял?

— Накрыто только на двоих!

— Извини, Марлен, все в самый последний момент переигралось. Возник срочный вопрос, я должен отъехать, а позже подскачу.

— По эмиграционной службе? — пришел ему на выручку Херладзе.

— Да-да, — живо подхватил Имерлидзе и, извинившись, поспешил ретироваться.

Резидент и агент остались одни. Какое-то время они присматривались друг к другу. Первым прервал затянувшуюся паузу Херладзе и предложил:

— Присядем, Марлен. Как говорится, в ногах правды нет.

— Какая к черту правда?! К чему эти дальние заходы? Топорно работаешь, Заза! — обрушился на него с упреками Калашвили.

— Остынь, Марлен! Прямой выход не всегда самый безопасный. А твоя безопасность для нас важнее всего.

— Только давай без словоблудия! Ближе к делу!

— Не кипишись! Для начала сядь и поешь! — потребовал Херладзе.

— Я уже сыт по горло вашей словесной блевотиной! — отрезал Калашвили и набычился.

Его поза и взгляд ничего хорошего не сулили. Нервный срыв агента грозил обернуться непредсказуемыми последствиями. Рука Херладзе скользнула в карман куртки и нащупала камуфляж шариковой ручки. Одно движение пальцев, и она могла превратиться в грозное оружие. Но эта крайняя мера не понадобилась. Калашвили сумел взять себя в руки, а появление официанта и роскошный обед, на который Херладзе не пожалел казенных денег, смягчили его. Он снял пиджак, повесил на спинку стула и занял место за столом. Херладзе сел напротив, так, чтобы видеть вход на террасу. Официант открыл бутылку и, отвесив поклон, оставил их одних. Херладзе разлил коньяк по рюмкам и предложил:

— Ну что, Марлен, выпьем самогончика для разгончика.

— Я про этот разгончик и самогончик уже слышал. До сих пор в горле стоят, — с ожесточением произнес Калашвили.

— О, это наше фирменное, — хмыкнул Херладзе. — А горло, не беспокойся, скоро пройдет.

— Ага, пройдет. С такими, как вы, докторами скорее голову потеряешь.

— Ха-ха, — рассмеялся Херладзе и добродушно заметил: — Все нормально, Марлен! Мы с тобой сработаемся!

Черный юмор Калашвили говорил о том, что с нервами у него было все в порядке. Это вернуло Херладзе хорошее настроение, и разговор приобрел профессиональный характер. Они обсудили способы зашифровки и обмена информацией, договорились о способах связи, в том числе и срочной. После этого Херладзе перешел к заданию. Пододвинув к Калашвили карту-схему Западного Кавказа, он обвел пальцем район Туапсе — Горячий Ключ — Абинск и пояснил:

— Здесь, в горах, американцы засекли секретный объект русских. Кодовое название Z. Работал он несколько секунд, а шорох навел страшенный. У американцев ослепли все станции перехвата и дешифровки информации от Турции до Катара. Теперь ты представляешь, какая это мощная штуковина?

— Представляю, твои начальники в Тбилиси, наверно, на ушах стоят? — едко заметил Калашвили.

— И не только они.

— Тебя тоже поставили?

— Дело не во мне. Есть возможность срубить офигенные бабки.

— Хотелось бы, но вряд ли получится, — с сожалением произнес Калашвили и пояснил: — Объект находится на территории другой армии.

— А если подключить твои связи в округе, в Ростове? — не терял надежды Херладзе.

— Слишком рискованно, можно спалиться. Да и вряд ли они что дадут. У них не тот уровень доступа к секретной информации.

— И все-таки ты попытайся. Если получится, мы обеспечим себя на всю жизнь.

— Если ее раньше ФСБ не укоротит.

— Да брось ты эти страшилки. У них патроны закончились еще в 37-м.

— Ага, закончились, но тайга-то осталась, — буркнул Калашвили и, помявшись, пообещал: — Ладно, попытаюсь.

— Вот это уже другой разговор! — повеселел Имерлидзе и поднял тост: — За наши будущие успехи! — и, когда они выпили, поинтересовался: — Как у тебя дела с академией? В этом году собираешься поступать?

Калашвили пожал плечами и уныло ответил:

— Командир подписал рапорт, но боюсь, что в Москве снова тормознут.

— Тормознут, говоришь?

— Почти уверен. С нашей национальностью сегодня в русской армии сильно не разгонишься.

— Слушай, Марлен, есть одна мысль. У твоей матери как фамилия?

— А что?

— Так как?

— Ну Богдан.

— Вот тебе и выход!

— Сменить фамилию?

— Да. В Москве хохлов пока еще за своих принимают.

— Но имя никуда не денешь.

— Наверху кадровики дальше фамилии не читают. Тем более ты говоришь, что командир подписал рапорт.

— В принципе это вариант! — согласился Калашвили, но через мгновение погрустнел и посетовал: — Не получится, в паспортном столе и в части не успеют переоформить документы.

— Успеют, подключим Хвичу.

— Если только так.

— С его связями это не проблема! — заверил Херладзе и предложил очередной тост: — За будущего академика Марлена Калашвили!

Они выпили и закусили. Херладзе бросил взгляд на часы, затем потянулся к телефону, но не стал звонить и спросил:

— Ну что, будем звать Хвичу или разойдемся?

— Разойдемся, мне еще в части надо появиться, — вспомнил Калашвили о службе.

Договорившись о времени следующей встречи, они расстались. На другой день Калашвили приступил к выполнению задания. Первым делом он тщательно просмотрел все материалы, поступившие за последние 5 лет в разведотдел, но так и не обнаружил следов таинственного объекта Z. Другим местом, где они могли бы быть, являлась секретная часть штаба армии. Но в том бумажном море, что разлилось по многочисленным несгораемым сейфам, без помощи знающего человека добраться до нужных документов было делом почти безнадежным. И здесь Калашвили рассчитывал на помощь приятеля — начальника секретной части. Благо сама ситуация располагала к тому — в разведотделе началась переработка учебно-боевой документации на второе полугодие.