Книга Отряд смертников, страница 36 – Владимир Корн

– Ну ни хрена вы веселые! – принял его слова за чистую монету невидимый охранник. – Это ж сколько вам переть!

– Да нам бы только до Урала добраться: там уже на аэроплане полетим, – подыграл Джиоеву Денис.

– Пахомов, открой, – раздался другой голос, на этот раз молодой и властный. – Видишь же, какие юмористы к нам в гости заявились, прямо «Камеди клаб»!

Чужинов было подумал, что приказ относится к деду на вышке, но ошибся. Буквально сразу же в левой створке ворот открылась небольшая дверца с таким страшным скрипом, что Глеб невольно поморщился: специально, что ли, не смазывают, вместо сигнализации? Через нее они и попали внутрь, чтобы упереться в стволы разномастного оружия, которое держали несколько встречавших их человек.

– А попроще здесь кто-нибудь есть? – Было заметно, что Джиоев злится. – Кто-то из нас похож на тварь? Тогда к чему все это? – И Рустам бесцеремонно отвел в сторону направленное на него ружье, зажатое в руках какого-то невзрачного типа в замызганном армейском бушлате. – Убери свой тромбон [15] , иначе я его сейчас в зад тебе засуну!

– Порядок такой, – примирительно сказал тот, чей голос и приказал открыть калитку в воротах. – И чего нервничать?

Сам он с учетом нынешних времен выглядел респектабельно. Новехонький анорак, лохматая меховая шапка и зимние камуфлированные брюки без единого пятнышка.

Чужинов шагнул вперед, оттеснив Рустама в сторону: чересчур нервным тот стал, наговорит лишнего. Когда-то он знал его совсем другим.

«А вообще Рустам прав: к чему все это представление? Нас заметили издалека, успели хорошенько рассмотреть и сделать выводы».

– Чужинов, – представился он. Конечно, не в расчете на то, что эти люди о нем слышали, обычная дань вежливости. – Идем мы действительно далеко и потому надеемся переночевать у вас в тепле: дальше такой возможности долго не будет.

– Скрябин, – ответно представился тот. – Ну что ж, в такой мелочи мы вам не откажем.

– Попробовали бы, – все еще не мог успокоиться Рустам, не особенно заботясь, что его услышат.

Собеседник Чужинова сделал вид, как будто ничего не произошло.

– Пойдемте, – предложил он и, обращаясь уже к своим людям, велел: – Уберите оружие, что потом люди о нас говорить будут?

Шли недолго.

– Заходите, – указал на дверь Скрябин. – Здесь у нас столовая. С харчами, сами понимаете, трудно, но кипятка сколько угодно.

Столовая представляла собой одноэтажное кирпичное здание со сплошь зарешеченными окнами, все стекла в которых, на удивление, были целыми и без единой трещины. Внутри было не холодно, даже тепло и еще пахло каким-то варевом. Не сказать, чтобы запах был аппетитным, Прокоп даже поморщился. Скрябин провел их через общий зал и указал на одну из дверей.

– Вам сюда. Скоро ужин, народ подойдет, у каждого свое место, так что вам лучше отдельно, – объяснил он.

– Начальник, мы не нахлебниками, – обратился к нему Семен. – У нас свое мясцо имеется, нам бы только приготовить его. Самим или с чьей-то помощью.

– Сделаем, – кивнул тот. – Ну а пока чайку с мороза.

Комната, в которую они вошли, оказалась намного меньше в размерах, и мебель здесь была более приличной. По крайней мере, не лавки вдоль дощатых столов, как в том помещении, которое они только что миновали.

Никто еще не успел сбросить с себя верхней одежды, как дверь распахнулась, и на пороге возник какой-то человек. Первым, что они услышали, было:

– Смотрите-ка, Чужак собственной персоной пожаловал! Давненько я мечтал с тобой встретиться, можно сказать, ночами не спал! – Голос не предвещал ничего хорошего.

За спиной говорившего толпились несколько хмурых вооруженных мужиков.

– Ну, здравствуй, Антоха, – сказал Глеб, медленно поднимаясь на ноги. – А ты здесь какими судьбами? Вот уж не ожидал тебя увидеть. Рука у меня, видимо, тогда дрогнула, о чем сейчас жалею.

Визитеру имя «Антоха» не подходило совсем. Так часто называют дворовых пацанов, этот же им не был. Высокий, ростом с Чужинова, в плечах если и уже, то не намного. И возраст совсем не щенячий – за тридцать. Выпирающие скулы, деформированные ушные раковины, густые, почти сросшиеся брови и бросающийся в глаза шрам на шее. Его-то после слов Чужинова он и потрогал.

– Это тебя, Чужак, судьба сюда привела, не меня. Со мной все по-другому. Я, – и он обвел вокруг себя рукой, – здесь главный.

Они стояли друг напротив друга набычившись, и в воздухе витало такое напряжение, что, казалось, миг – и между ними проскочит электрический разряд.

– Ну так что, как будем проблему решать? – после затянувшегося молчания, когда они пытались убить друг друга взглядами, спросил наконец Чужинов. – Я ведь и сейчас должок с тебя не снимаю. Его вообще можно только одним способом снять, и ты знаешь, каким именно.

– Вот и я чувствую, что у тебя передо мной должок, – ответил Антоха и оценивающе взглянул на спутников Чужинова. – Сошлись наши дорожки, Чужак, да так сошлись, что вдвоем нам дальше будет узко идти.

– Знаешь, Антоха, если бы не обстоятельства, хрипел бы ты уже на полу, если б мог еще хрипеть. Я так понимаю, спокойно отсюда уйти ты нам не дашь?

– Правильно понимаешь, Чужак, абсолютно правильно.

– А не боишься, что я прямо сейчас тебя хлопну?

– Нет, не боюсь: если сдержался, то и дальше сможешь. Ты ведь не дурак, Чужинов, чтобы давать своим эмоциям волю, иначе столько бы не протянул.

«Идиотская ситуация, идиотский диалог, – поморщился Глеб. – И вообще: надо же было так по-дурацки влипнуть. В одном он не прав: и у меня далеко не всегда получается себя в руках держать».

– Ладно, пойду я, подумаю, как дальше жить. Не скучай без меня, скоро буду.

Чужинов лишь зло усмехнулся ему в спину.

– Кто этот Антоха? – спросил Рустам сразу после того, как Крапивин захлопнул дверь, со стуком задвинув щеколду.

– Антон Чернявин, погоняло – Чернявый.

– И кто он – Чернявый, объяснит мне кто-нибудь? – Рустам рассовывал по карманам разгрузки автоматные магазины. Те, что до времени лежали в рюкзаке, а сейчас могли понадобиться.

– Сучий потрох, вот кто. – Прокоп Киреев занимался тем же. – Бандит, кто же еще. Глеб, это ведь он Олега Гурова?..

– И он там присутствовал, – подтвердил Чужинов. – И как же у меня промашка вышла, сам не пойму? Сверху бил под левую ключицу, но почему нож в сторону ушел? Не до того было, чтобы пульс щупать: спешил с остальными управиться – там еще двое оставались.

«И Марина», – подумал он.

Семен, задернув занавеску на окне, с грохотом подтащил к нему стол, опрокинув его набок. Столешница толстенная, вполне сможет удержать пулю, хотя и не факт. Дверь точно выдержит, на то она и рассчитана, и даже оконце в ней есть. Реалии изменившегося мира, когда для спасения жизни приходилось учитывать все: неизвестно, где настигнет тебя беда.