Онлайн книга «Как СМЕРШ спас Москву»
|
– А когда вас призвали в армию? – Вскоре… Я оказался в 77-м стрелковом полку 26-й стрелковой дивизии 8-го стрелкового корпуса 20-й армии Западного фронта. Солдаты в основном были с начальным образованием. У нас в батальоне имелось три роты. Первая, вооруженная автоматами ППШ, вторая – винтовками с боезапасом от 3 до 9 патронов у каждого стрелка, третья – ополченцы без оружия. Им сказали командиры: ваше оружие на поле брани… Я стал командиром противотанкового орудия – 45-мм пушки – «сорокапятки». Расчет – 7 человек, вес пушечки в боевом снаряжении полтонны. Как правило, ее таскали три лошадки. Они довозили пушку с зарядными ящиками до позиции, затем коневоды уводили наши «живые моторы» в тыл. Берегли «лошадиные силы». В декабре сорок первого в районе Волоколамска наша 26-я дивизия полегла полностью вместе с 77-м стрелковым полком. Видел проход мимо наших позиций конной группы под командованием генерала Льва Михайловича Доватора. Помню, стоял морозный, заснеженный день. А они все мчались в темных бурках. Я тогда подумал – они ведь мишенями станут на белом фоне заснеженного поля. Через несколько дней доваторцы уже возвращались на лошадях в белых маскхалатах. Недавно я прочитал стихотворение гвардии старшего сержанта Я.Е.Энтина и был поражен точностью передаваемых впечатлений. Оно меня тронуло до глубины души. Вот послушайте: В атаку конь тебя несет, В бою нет ближе друга. От верной смерти он спасет — Хоть дождь, хоть снег, хоть вьюга. Туман, Огонь, Индус, Стратег, Русалка, Ветер, Гладиатор, — Такие клички лошадям Любил давать Доватор! 24 декабря меня, как в прошлом увлекавшегося спортом, отобрали в лыжный батальон 2-го кавалерийского корпуса генерала Белова. Сначала закапризничал – как так, в век моторов и брони буду воевать в лошадином войске. Потом мнение изменилось. Конница 41-го отличалась от своей сестры 21-го года. А потом много хорошего узнал о самом корпусном командире Павле Алексеевиче Белове. Он был действительно отец солдата – ярким представителем того алмазного фонда людей Советского Союза, без которых немыслима бы Победа и Праздник – 9 мая 1945 года. Павел Алексеевич был очень авторитетный среди командиров, но, к сожалению, до сих пор почему-то мало знаком широкой публике… * * * Когда я слушал исповедь солдата, то поймал и себя на мысли, а ведь действительно, как мало знакомо это имя. Стал искать материалы и нашел в этом скромном, высококультурном, образованном генерале очень много такого, за что его можно назвать Человеком. 9 января сорок первого корпус был включен в состав Западного фронта. Это было время, когда в эскадронах оставалось по 6–8 человек из числа начавших войну. Более пяти месяцев остатки корпуса сражались в тылу немцев в ходе Ржевско-Вяземской операции вместе с партизанами. За успехи в боях под Каширой 2-й кавалерийский корпус был преобразован в 1-й гвардейский. Следует отметить, что гений и грамотность генерала Белова не были по достоинству оценены и обласканы представителем Ставки, командующим Западным фронтом Г.К.Жуковым. Его корпус бросали на самые тяжелые участки фронта – затыкать так называемые «дыры и прорехи». Так, корпус Белова по приказу Жукова был направлен на взятие Серпухова, но обещанной поддержки выделено не было. И только грамотные действия и личное мужество командира кавкорпуса спасли ситуацию. Был случай, когда по приказу того же Жукова корпус 21 декабря 1941 года был снят с пунктов переформирования и его бросили на освобождение небольшого подмосковного городка. Выяснилось потом, что, таким образом, освобождением ни тактически, ни стратегически не значимого объекта в операциях под Москвой Жуков решил сделать подарок вождю в день его рождения. Белов возмутился, посчитал этот приказ преступным в силу неподготовленности операции и отсутствия артиллерийской и авиационной поддержки. Из прочитанного большого объема материалов о взаимоотношениях Белова и Жукова сложилось впечатление, что представитель Ставки завидовал интеллекту корпусного генерала и глубокому уважению к нему солдат и офицеров. Интересный материал о личности генерала Белова приводит Ф.Свердлов со ссылкой на начальника разведки 1-го гвардейского корпуса полковника А.Кононенко, который брал интервью у полковника Л.Любашевского: – Я был комиссаром штаба Группы войск Белова с начала февраля месяца (1942 года. – Авт.)… Через мои руки проходили все документы фронта. По долгу службы мне поневоле приходилось все их читать и докладывать. Я не собираюсь вникать в их оперативный смысл или ошибочность, дело, пожалуй, не в этом. Все важные документы, как правило, подписывались Жуковым и Булганиным (член Военного совета Западного фронта. – Авт.) Честно скажу, что во всех документах красной нитью проходила беспощадность Жукова; она была направлена в первую очередь на ограничение прав и инициативы Белова. Именно сковывание инициативы Белова. Жестокость, грубость Жукова, доходящая до оскорбления личности, вот в чем его главная ошибка. Ошибка, которая не могла не отразиться на боевых действиях нашей группы, хотя, даже в таких случаях, Белов находил в себе силы, терпение, мужество и умение вести дело так, чтобы приказ был выполнен… Вспоминаю такой случай, когда мы, уходя прямо из-под огня немцев, перебазировали 28 мая штаб в Большую Хотунь. На телеграмму Белова о смене КП Жуков ответил: «Кто вам дал право принимать самостоятельное решение?» Долго мне этот документ не хотелось показывать Белову, но долг службы обязывал. Белов, читая принесенную телеграмму, почесал за ухом, покрутил усы и устало сказал: «До чего же жесткий и бездушный человек!» Затем вызвал коменданта и приказал всем людям, которых валила с ног усталость, отдыхать. Белову было виднее, чем Жукову, какое решение принимать, и ему нужно было давать инициативу и все права, а не унижать, дергать и оскорблять. Такое мое мнение… * * * – Валентин Алексеевич, вы москвич, на коне, очевидно, не сидели, как восприняли службу в таких архаичных войсках, какими была кавалерия в середине XX века – века брони и моторов? – поинтересовался автор. – Ничего подобного, кавалеристы зарекомендовали себя грозной силой, прежде всего их сила в маневренности и внезапности ударов с флангов и тыла. Немцы со своей бронетехникой были привязаны к дорогам, а коннице не надо было дорог. Для нее дорогами были поля, леса, перелески. Наши лучшие дороги – бездорожье. Конники внезапно наваливались на врага и наносили неожиданные удары. Изменилась ведь тактика применения лихих всадников. Как правило, кавалеристы воевали в пешем строю. Полк подходил к линии атаки в конном строю и спешивался. Коноводы, один на три-четыре лошади, уводили их в укрытие. Кавалеристы совершали длительные, тяжелые и утомительные марши, часто на неподкованных конях. От этой болячки страдали животные и переживали конники. |