Книга Половинный код. Тот, кто убьет, страница 7 – Салли Грин

В обычный день я бы и сам ушел в лес, но сегодня я не могу выйти из дома, страшась наказания попробовать один из бабушкиных настоев. Я не хочу из-за Джессики покрываться чирьями и двадцать четыре часа пускать из них желтый гной.

Я сел за кухонный стол и стал рисовать. На моей картинке бабушка проводит церемонию, давая Джессике три подарка. Джессика протягивает к ним руки, но подарки падают на землю. Это настоящая катастрофа, ведь кровь из бабушкиной руки, кровь предков, которую Джессика должна была выпить, яркими красными каплями стекает в траву, не коснувшись ее губ. И Джессика на моей картинке застывает от ужаса, лишенная доступа к трем подаркам и к своему магическому Дару. Картинка мне очень понравилась.

Но вскоре участники церемонии вернулись домой, и по внешнему виду Джессики стало ясно, что она ничего не уронила. Войдя в кухню через заднюю дверь, она объявила:

— Теперь, когда я совершеннолетняя ведьма, мне надо выяснить, в чем именно состоит мой Дар.

Она смотрит на картинку, потом на меня.

— Мне надо на чем-то попрактиковаться.

Мне же остается только надеяться, что она никогда этого не выяснит. Или что ее дар, когда она определит его, окажется простым и безобидным, например, зельеварение, как у бабушки. А еще лучше, если она окажется слабой ведьмой, как большинство мужчин. Но я знаю, что ничего подобного не будет. Ее дар будет сильным, как почти у всех женщин, и она найдет его, и отточит, и использует. Против меня.

Я лежу на лужайке посреди нашего огорода и наблюдаю за муравьями, которые строят в траве гнездо. Я лежу, уткнувшись подбородком в землю. Муравьи кажутся большими. Я подробно разглядываю их тела, как они двигают лапками, как карабкаются, маршируют.

Арран подходит и садится рядом. Он спрашивает, как у меня дела, как школа: обычные вопросы, которые всегда задает Арран. Я рассказываю ему о муравьях, куда они идут и что делают.

Совершенно неожиданно он спрашивает:

— Натан, ты гордишься тем, что Маркус — твой отец?

Муравьи продолжают трудиться, но я на них больше не смотрю.

— Натан?

Я поворачиваюсь к Аррану, и он встречает мой взгляд дружелюбно и открыто, как всегда.

— Он ведь очень сильный колдун, сильнее его никого нет. Ты, наверное, гордишься этим?

Арран никогда раньше не спрашивал меня об отце.

Ни разу.

И хотя я доверяю ему, как никому другому, доверяю абсолютно, все же я боюсь отвечать. Бабушка крепко-накрепко вбила мне в голову, что о Маркусе нельзя говорить ни с кем.

Ни с кем и никогда.

Мне нельзя отвечать ни на какие вопросы об отце.

Любой ответ может быть истолкован Советом превратно: малейший признак сострадания или жалости Белого Колдуна к Черному рассматривается как предательство. Совет поголовно истребляет Черных Ведьм руками своих Охотников. Тех, кого удается захватить живьем, ждет Наказание. Белых Ведьм, которые помогают Черным, казнят. Вот почему я в любое время должен быть готов доказать кому угодно, что сам я Белый, симпатизирую только Белым и все помыслы мои чисто-чисто белые.

Бабушка неизменно внушала мне, что если кто-нибудь спросит меня, какое чувство я испытываю по отношению к Маркусу, то я должен сказать, что ненавижу его. А если не смогу, то лучше промолчать.

Но это же Арран!

Мне так хочется быть честным с ним.

— Ты восхищаешься им? — настаивает он на своем.

Я знаю Аррана лучше, чем кого бы то ни было, мы говорим с ним обо всем, только не о Маркусе. Мы даже об отце Аррана ни разу не говорили. Мой отец убил его отца. Что тут можно сказать?

И все же… мне так хочется довериться кому-нибудь, а Арран самый близкий мне человек, единственный, с кем я могу говорить по душам. И вот он сидит и смотрит на меня, как обычно — добрый и участливый.

Предположим, я скажу ему: «Да, я восхищаюсь человеком, который убил твоего отца» или «Да, я горжусь тем, что Маркус — мой отец. Он самый сильный Черный Колдун на свете, и в моих жилах течет его кровь». И что тогда?

А он все продолжает настаивать:

— Ты ведь восхищаешься Маркусом?

Его глаза, такие светлые и искренние, молят меня поделиться с ним своими чувствами.

Наклонив голову, я отвечаю ему так тихо, как только могу.

Муравьи все еще заняты, перетаскивают добро из старого гнезда в новое.

— Что ты говоришь? — переспрашивает Арран.

Я не поднимаю головы. Но отвечаю немного громче.

— Я его ненавижу.

В этот момент рядом с муравьиным гнездом появляется пара босых ног. Это ноги Аррана.

Арран стоит передо мной и сидит рядом со мной. Два Аррана. У того, который сидит, искажается лицо, и он у меня на глазах превращается в Джессику, на которой трещат по швам шорты и футболка Аррана.

Джессика наклоняется ко мне и шипит:

— Ты знал! Ты ведь все время знал, что это я, так?

Арран и я следим за тем, как она уходит.

Он спрашивает:

— Как ты узнал, что это не я?

— Я не знал.

По крайней мере, глядя на нее, я ничего не понял. Дар у нее впечатляющий.

Первая попытка использовать против меня свой дар Джессике не удалась, но она не сдается. Каждый раз ее маскировка безупречна, а решимости и настойчивости ей не занимать. Она ошибается в главном и не в силах этого признать: Арран никогда не стал бы вызывать меня на разговор об отце.

И все же Джессика не оставляет попыток. Каждый раз, когда у меня возникает подозрение, что Арран на самом деле не Арран, а Джессика, я протягиваю руку, чтобы коснуться его, погладить по тыльной стороне ладони, тронуть за локоть. Если это он, то он улыбается и сжимает мою руку в своих. Если это Джессика, она отдергивает руку. Настолько она себя не контролирует.

Как-то вечером Дебора заходит в нашу спальню, садится на кровать Аррана и начинает читать книжку. Именно так обычно и поступает Дебора; она кладет ногу на ногу, как Дебора, наклоняет голову набок, как Дебора, но мне она все равно кажется подозрительной. Минуту-другую она слушает, о чем мы говорим с Арраном. А кажется, будто читает; вон, даже страничку перевернула.

Арран уходит чистить зубы.

Я сижу рядом с Деборой, не слишком близко. Но я чувствую, что волосы у нее пахнут не так, как обычно.

Я наклоняюсь к ней и говорю:

— Хочешь, я расскажу тебе одну тайну?

Она улыбается.

Я говорю:

— Ты отвратительно пахнешь, Джессика. Если ты не уйдешь, меня стошнит…

Она плюет мне в лицо и выходит из комнаты раньше, чем успевает вернуться Арран.