Онлайн книга «Красный Элвис»
|
— Мистер Баланеску? — Да, слушаю вас. — Я сегодня видел ваше выступление на площади. — Вы живете в этом отеле? — Да, я сегодня тоже принимал участие в открытии. — Вы поете? — Да. Хотя плохо. Но дело не в этом. Я просто хотел с вами познакомиться. Надо ему еще что-нибудь сказать, привести какую-нибудь историю. Например, анекдот какой-нибудь этнический, он же, должно быть, румын или цыган, у нас же с ними много общего, он должен понимать наш юмор, какой-нибудь анекдот, например, про евреев, а если он сам — еврей? Если он никакой не Баланеску, если это фамилия жены, а он взял ее, чтобы спрятаться от нацистов и налоговой, все равно, я должен воспользоваться этой возможностью, потом локти кусать буду, он великий музыкант, такие люди, как он, всегда знают немного больше других, музыканты только снаружи такие тормоза, а внутри у них странные и неформатные комбинации мозгов, надо его разговорить, может, это мой шанс в этой жизни, может, он ее — эту жизнь — сейчас вообще изменит, во всяком случае, он может просто сделать какой-нибудь намек, намекнуть мне на что-то такое, что уже долгое время находится рядом, а я все никак не могу его рассмотреть, а он — Баланеску — мог бы мне подсказать, не зря же я встретил его тут, на ступенях перед отелем, в два часа ночи, с пакетом биомолока в руках. — Может, выпьем? — Нет, я не пью. Знаете, возраст уже не тот, здоровье. Я молоко пью. — А где вы взяли молоко в два часа ночи? (Черт, что я говорю.) — Мы с собой привезли, из Британии. — Проблем с таможней не было? Оно же могло испортиться. — Нет-нет, что вы — мы же его пересыпаем льдом. — Так что — вы и лед везете с собой? — Да, конечно. — Но это же дорого! — А вы знаете — у нас в контракте это один из пунктов, такое обязательное условие — мы берем с собой те продукты, которые нам нужны, а организаторы это оплачивают. — И вы берете с собой молоко? — Да. — Чудесно. Маразм. Чего мне от него надо? Стоит себе человек, пьет биомолоко, привезенное специально из Британии, а тут к нему разные мудаки цепляются. Так, анекдот, анекдот про евреев, а потом намек. — Знаете, простите, конечно, что про такое спрашиваю, мне просто интересно, скажите — а остальные из квартета, ну, ваши коллеги, они что, тоже… только молоко? — Почему вы спрашиваете? — Простите, конечно, я не хотел вас обидеть, просто… — Нет, остальные употребляют наркотики, если вас это интересует. — Простите, я совсем не это… — Но я давно завязал. Вы что — не верите? — Верю. — Это на самом деле только молоко. — Я верю вам, мистер Баланеску. — У меня есть квитанция из аэропорта. — Не надо квитанции, мистер Баланеску… — Тогда что вам надо? — Скажите, мистер Баланеску… вы… как бы это сказать… вы — верите в Бога? — Нет. — Почему? — Потому что я атеист. — Религия разочаровала вас? — Нет, я всегда был атеистом. — И в детстве? — И в детстве. — А ваши родители? — Мои родители — католики. — Ясно… Скажите, а все-таки, как вы считаете — Бог есть? — Нет, — категорично сказал Баланеску и отпил из пакета. Похоже, он на меня обижается. Может, он все-таки еврей и не надо ему никаких анекдотов рассказывать. Да и не знаю я никаких анекдотов. Надо его спросить напрямую, а то он сейчас свалит в номер, а я так и останусь со своей морокой. — Скажите, а это молоко… — Послушайте, мужчина, — Баланеску занервничал, — я бы с вами охотно поделился этим молоком, мне действительно не жаль его для вас… — Не жаль? — …не жаль, но поймите меня — мне уже довольно много лет, я прожил как мог эту никчемную жизнь, я кое-что повидал, я посмотрел мир, видите, я даже по-немецки говорю, у меня нет никаких предубеждений и стереотипов относительно людей, пусть они даже эмигранты, но я вам не могу отдать свое молоко. Просто потому, что у меня воспаление десен, они у меня просто гниют, вот — посмотрите, — он задирает пальцем свою верхнюю губу, — посмотрите, посмотрите, я просто боюсь, что вы подхватите эту заразу. — Воспаление десен… — прошептал я потрясенно. — Да, воспаление. Честное слово, мне для вас не жалко. Хотите, я вам в баре поставлю пиво? — Воспаление десен, — повторил я ошеломленно. — Но это не смертельно, не волнуйтесь вы так за меня, — Баланеску похлопал меня по плечу. — Господи, при чем тут вы? — Я был просто раздавлен. — С вами все нормально? — Да-да, благодарю, мистер Баланеску. Доброй вам ночи. — Вы найдете свой номер? — Да, конечно… Воспаление десен… — Какой у вас? — 510-й. — У меня 511-й. — Соседи… — Да, встретимся утром за завтраком. — Да-да, спасибо… — До встречи. На ватных ногах я добредаю до лифта, поднимаюсь к себе в номер и выхожу на балкон. Черт, зачем он мне это сказал. Я относился к нему как к Богу, а теперь что? Гнилые десны, черт, гнилые десны. Я почувствовал, что мне опять становится плохо. Какого черта я тут делаю, почему не поехал обратно еще вечерним поездом? Спал бы сейчас в вагоне, не было бы этой беды. Это же надо — воспаление десен. Что хоть это такое? Как человек может испортить все впечатление от себя. Конечно, я сам виноват — намек, намек, на что хорошее может намекнуть чувак, у которого воспаление десен? А если он мне приснится с этими своими деснами? Это же помереть можно от сочувствия. Я вернулся в комнату. В коридоре послышались тяжелые шаги, и дверь в соседний номер открылась. Похоже, Мистер Гнилые Десны вернулся домой. Чего-то там ходит, чем-то занимается, переставляет какие-то вещи, потом заходит в туалет, почему тут такая акустика? пускает воду и начинает мыться. Вода гулко бьется о его широкую спину и скатывается в пластиковое корытце душа. Значит, ванны у него нет. Я этого не переживу. …ждать до утра, выискивая по тиви старые голливудские вестерны, или спуститься в бар и попросить у них молока, или попробовать заснуть, не знаю даже, что лучше. Тихая-тихая-тихая ночь, которую можно рассматривать прямо с балкона, холодная-холодная-холодная вода, вытекающая из кранов, несколько часов сумерек, несколько знакомых в этом небольшом отеле, которых можно будет еще раз встретить за завтраком, чудесная поездка, фантастическая жизнь, радостные голоса ангелов в лифте и уборщиц на лестницах — я выключаю весь свет, закручиваю краны, забрасываю под кресло пульт от телевизора и падаю в свою наполненную ужасами, страхами и крабовыми консервами теплую двухместную постель. |